– Ты — Грюнфельд.

– Я!?
– Берри широко открыл глаза.

– Ты — Грюнфельд.

– Ну пускай так, если тебе нравится.

– О чем он?
– шепнула Элен.

– Надо с ним говорить, - так же тихо ответил Клайв, - если выпутаемся, я тебе расскажу.

– Ты мне нужен, - между тем продолжал мертвец.

– Что это значит? – Клайв не верил своим ушам - менее всего он ожидал услышать подобное.

– Ты сильный, люди идут за тобой… веди их… их кровь и мозг оживляют меня… надо пятьдесят.

– Куда вести?

– Веди ко мне.

Клайву показалось, что он ослышался.

– Ты убиваешь невинных, убиваешь дорогих мне людей, а теперь я должен услышать такое?! Ты, прогнившая тварь!

– Хорошо! – в голосе Грюнфельда послышались довольные нотки. – Борьба и есть жизнь… моя жизнь… борись, человек. Ну а пока…, - глаза мертвеца загорелись желтым огнем, он протянул вперед руку и Элейн, стоявшая за спиной Берри, вдруг обмякла и упала.

Клайв оглянулся и посмотрел на нее - лицо девушки стало мертвенно-бледным. Настолько бледным, что ему показалось, будто он видит восковую куклу.

– Ты уйдешь, она нет, - вновь прозвучал страшный голос. – Хочешь её с собой?

– Да что тебе надо? Образина, твою мать! – закричал Клайв, в котором, от бессилия и непонимания, поднималась бешеная злость.

– Будешь бороться…старуха… Альтштау. Иди там на дорогу.

– Где - «там»?

– Альтштау.

– Ты хочешь, чтобы я боролся с тобой и пытался остановить?

– Да, так надо. Таково условие. Я должен заслужить жизнь, ты тоже. Я или ты.

– Кому это мы должны? – спросил Клайв, одновременно с ужасом предчувствуя ответ.

– Есть Великий Хозяин. Таково единое решение. Освободивший меня только способен остановить.

– Я не понимаю, что ты сейчас сказал, - Клайв покачал головой.

– Понимаешь,… думай, я это уже говорил… не надо лукавить.

– Да пошел ты!

– Её вернуть? – Грюнфельд вдруг указал на Элейн. – Будешь с ней.

– Если я не соглашусь, получается, значит, я сам убью её?

– Да! – мертвец вроде как ухмыльнулся.

– Пару вопросов можно сначала? – Клайв настолько пришел в себя, что засунув пистолет за пояс, скрестил руки на груди.

Грюнфельд кивнул.

– Я должен пытаться остановить тебя?

– Да.

– Если я не сумею, то буду пятидесятым?

Снова кивок.

– Как я должен это сделать, если не могу причинить тебе никакого вреда.

– Думай. Я говорил….старуха.

– Хорошо. Ты убиваешь, чтобы вернуть себе жизнь? Ты убиваешь всех тех, с кем я знаком?

– Да.

– А если я не буду ни о ком думать? Твою мать, что я говорю – это невозможно! А если я, скажем, погибну на днях?

– Такого не будет….но это уже неважно…важно только в начале было.

– Зачем ты издеваешься над трупами, зачем эти цифры?

– «Шесть» станет последней, дальше считай сам. Мертвые люди мои, мне нужна вся их кровь. Её очень много внутри.

– А почему я понимаю тебя?
– Клайву вдруг пришла в голову неожиданная мысль. – Ты немец. Или в Аду учат говорить по-английски?! Говоришь ты хреново, но понятно.

– Я говорю по-человечески. Люди сами придумали языки, а разницы нет. Ты не слышишь, а чувствуешь слова. Я не могу еще говорить, потому что не могу еще дышать.

– Что ты будешь делать, когда полностью оживешь?

– Я стану свободнее, - в словах Грюнфельда вдруг появилась интонация - он произнес это так, как говорят о чем-то самом вожделенном.

– Не будешь! – Клайв усмехнулся. – Я принимаю твою игру, барон. Мне тоже нечего терять, так что давай, возвращай эту женщину.

– Хорошо! – еще раз повторил Грюнфельд. Похоже, что он был полностью удовлетворен.

В ту же секунду Элейн глубоко вздохнула и открыла глаза. Клайв помог ей подняться :

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Почему он стоит? – она покосилась на Грюнфельда.

– Мы разговаривали, - усмехнулся Берри. – Мне было сделано деловое предложение.

– Я не понимаю.

– Я должен…

– Уходите отсюда, - Грюнфельд прервал его, - много людей идет.

И действительно, в ночной тишине они услышали, как где-то на улице , совсем недалеко от дома, раздались хлопки автомобильных дверей. Барон повернулся к ним спиной и, не говоря больше ни слова, пошел восвояси. Огонь, двигаясь вслед за ним вдоль стен, исчез, как только Грюнфельд миновал коридор, а Клайв с Элейн услышали его тяжелые шаги, поднимающиеся вверх по лестнице.