Лицо молодого человека сморщилось в непритворном удивлении.

— На дуэли? Зачем мне с тобой драться? Ты наверняка меня убьешь.

Эрланд не знал, что и сказать. И тут заговорила императрица.

— Лорд Килава.

Из-за столика в дальней части зала поднялся человек средних лет.

— Чего желает моя императрица?

— Твой сын — фигляр. Он оскорбляет гостя в моем доме. Что надлежит с ним сделать?

Мужчина побледнел. Но, отвечая, стоял все так же прямо.

— Воля вашего величества.

Императрица помолчала и сказала:

— Я бы подарила принцу его голову в банке с медом и вином как трофей, но, так как наши традиции не похожи на традиции родины его высочества, боюсь, таким подарком мы доставим ему еще больше неудобств. — Она сделала паузу. — Молодой Разаджани!

Юнец, оскорбивший Эрланда, повернулся к императрице.

— Да, ваше величество?

— Твой вид мне неприятен. Тебе запрещается появляться в верхнем городе. Никогда, пока я жива, тебе не ступать на камни плато. Когда я уйду в Зал Вечной Красоты, тот, кто сменит меня на троне, может оказаться милосердным и позволить тебе вернуться. Вот и все, что я скажу тебе, — только потому, что твой отец верен мне. В моих старых костях осталось не так много милосердия. А теперь — прочь!

Эрланд, усевшись за свой столик, спросил у Кафи:

— К чему это все?

— Простите, мой принц? — уроженец пустыни, кажется, не понял его вопроса.

— Почему же он оскорблял меня, если не собирался драться? — спросил Эрланд.

— Это особенности чистокровных, ваше высочество. Поймите — они не воины, они охотники. Воины для них — не больше чем собаки, которых можно натравить на противника. Если необходимо, они сражаются, и весьма доблестно, но не видят в этом никакой чести. Для них честь в том, чтобы выследить жертву, загнать ее и прикончить одним ударом. Молодому Разаджани не было смысла драться с вами. Никто не сомневается, что вы — храбрый и опытный воин. Вы бы легко убили его. Он знал это и никогда не стал бы драться с вами.

— Мне трудно это понять, — произнес Эрланд.

Кафи пожал плечами.

— А им трудно понять, как человек может позволить обстоятельствам вынудить его сражаться с тем, кто явно превосходит его в военном искусстве. С их точки зрения это равносильно самоубийству.

Вошла свита принцессы Шараны; на шаг отставая от них, шла Миа. Эрланд во все глаза смотрел на принцессу с золотистой кожей.

— Почему моя служанка сегодня с принцессой? — спросил он потом у Кафи.

— Потому что ваша «служанка» — сестра принцессы Шараны.

— Сестра? Принцессы? Да вы шутите!

— Конечно, нет, ваше высочество. Императрица никогда бы не позволила ни рабам, ни «низшим», таким, как я, прислуживать вам в ваших покоях, — слово «низшие» прозвучало с неприкрытой горечью. — Так что только юноши и девушки благородного происхождения — младшие в своих семьях — могут прислуживать императрице и ее гостям.

— Все?! — воскликнул Эрланд, вне себя от удивления.

— Да, — ответил Кафи, — все служанки в ваших покоях — дочери благородных людей. — Он махнул рукой на тех, кто — наблюдал за смущенным принцем. — Конечно, в ваших покоях все служанки — родственницы императрицы и члены императорской семьи.

— Боги и демоны! — воскликнул Эрланд. — Боюсь, я переспал с половиной дочерей из королевской семьи!

— Менее, чем с десятой частью, ваше высочество, — рассмеялся Кафи. — Многие являются дальними родственниками ее величества. И что с того? Чистокровные смотрят на телесные отношения не так, как вы или я. Их женщины так же свободны в выборе партнеров, как и мужчины. Это происходит оттого, что у них императриц было столько же, сколько императоров.

Согласно требованиям протокола, последней появилась принцесса Сойана и ее свита; принцесса задала матери формальный вопрос о ее здоровье. Ритуал был соблюден, можно было начинать ужин.

Принцесса со свитой разместилась за столом, и появились слуги. За столом Эрланда почти не разговаривали — принц и Локлир неотрывно смотрели в другой конец зала: Эрланд — на принцессу Шарану и госпожу Миа, Локлир — на их мать. ***

Позднее, вечером, Джеймс пригласил Эрланда прогуляться с ним и Гаминой по одному из многочисленных дворцовых садов. Решив, что для этого есть причина, принц согласился.

Они вошли в сад, и Эрланд услышал мысли Га-мины:

— Джеймс попросил, чтобы ты поговорил с ним с моей помощью, так как ясно, что нас могут подслушивать даже в середине этого сада.

— Не так как дома, но тоже очень красиво, правда? — сказала она вслух.

— Да, действительно, — согласился Эрланд. С помощью Гамины Эрланд услышал то, что без слов хотел сообщить ему Джеймс.

— Со мной наконец вышел на связь наш агент во дворце.

— Наконец? Этому что-то мешало?

— Мешало? Только то, что мы были под постоянным наблюдением. Половина слуг в наших покоях — шпионы, но разница между ними и не шпионами невелика — о любом нашем действии докладывается всегда, любым слугой. Мне кажется, происходит что-то очень значительное.