— Кто это? — смеясь, спросил Боуррик.

— Этот прыгучий, судя по одежде — исалани. Это народ из Шинг-Лая, к югу от Пояса Кеша. Странные они люди. На лошадях жители степей из Ашунты. Об этом можно догадаться по их прическам и военным дубинкам; сейчас один из них как раз пытается вразумить ею прыгуна.

Боуррик заметил, что прически у всех троих наездников были одинаковыми. Убранные назад волосы стягивались колечком, концы которого скрепляло перо; волосы свисали длинным хвостом до середины спины; над ушами оставались два локона. Но одеты они были по-разному: на одном были бриджи из оленьей кожи и кожаный жилет на голое тело, другой носил кожаные доспехи, а третий — кавалерийские сапоги, вышитую рубашку и шляпу с плюмажем.

— Как ты думаешь, с чего это они?

Гуда пожал плечами:

— Кто может знать, когда дело касается исалани? Они все колдуны — провидцы, шаманы, предсказатели судьбы, и к тому же самая большая компания воров и мошенников во всем Кеше. Наверное, он надул этих троих.

С отчаянным криком один из троих вытащил меч и всерьез замахнулся на исалани. Боуррик выпрыгнул из повозки, медленно взбиравшейся на вершину холма у подножия Светлых Пиков: Янос Сабер, хозяин каравана, берег лошадей. Он крикнул Боуррику:

— Бешеный! Вернись в повозку! Не вмешивайся!

Боуррик в ответ как-то неопределенно махнул рукой и поторопился к четверым людям.

— Что у вас происходит?

Странный человек не прекратил прыгать и уворачиваться, но один из всадников — тот, у которого был плюмаж на шляпе, — обернулся и крикнул:

— Не суйся, чужак.

— Я вижу, друг, что ты терпением не обладаешь, но нападать с мечом на невооруженного человека — это уж слишком.

Всадник не стал его слушать и, криком подогнав лошадь, помчался прямо на исалани. Еще один всадник тоже пошел в атаку, и исалани оказался между ними. Первый всадник слишком поздно осознал, что происходит: исалани, пританцовывая, отскочил в сторону, и лошади столкнулись. Как бывает с лошадьми, одна решила, что сейчас наступил подходящий момент куснуть другую, а вторая, конечно же, в ответ лягнула первую. Второй всадник свалился наземь. Первый с руганью замахал руками третьему, чтобы он сдал назад. Но в этот момент посох исалани ударил его по голове, и владелец плюмажа тоже оказался на земле.

Третий всадник, в кожаном жилете, не раздумывая, пустил лошадь галопом в гущу свалки, но в последний миг отвернул в сторону. Он сумел увернуться, когда исалани попытался сбить посохом и его, но внезапно обнаружил, что крепкие руки схватили его за полу жилета. Боуррик стащил всадника с седла и пихнул его туда, где его приятели пытались подняться на ноги.

— Ты совершил ошибку, — сказал первый всадник, он уже вытащил свой длинный меч из ножен. По его Лицу и по решимости, с которой он направился к принцу, можно было Догадаться, что настроен он серьезно.

— Да, — ответил Боуррик, готовясь к бою. Двое других противников тоже повернулись к нему. — Это не первая ошибка в моей жизни. Будем надеяться, что не последняя.

Мужчина с мечом внезапно атаковал, надеясь застать Боуррика врасплох. Принц отскочил в сторону, задев противника по тыльной части бедра — это было одно из немногих мест, не защищенных кожаными доспехами. Тот упал на землю, получив глубокую, но отнюдь не смертельную рану.

Второй и третий драчуны поняли, что встретились с опытным бойцом. Они разделились — мужчина в шляпе с плюмажем стал заходить справа, а тот, на котором был кожаный жилет, — слева, заставив Боуррика защищаться от атаки с двух Сторон. Боуррик начал разговаривать сам с собой — Эрланд с детства посмеивался над этой его привычкой.

— Если у них есть хоть капля мозгов, то бандит слева сейчас сделает ложный выпад, а головорез справа кинется всерьез.

Внезапно Боуррик отскочил и одновременно выхватил кинжал: человек справа от него попытался нанести удар в открытую спину принца. Но, когда он замахнулся, Боуррик обернулся и, приняв удар кинжалом, тоже ответил ударом, нанеся человеку в вышитой рубашке серьезную рану в живот.

Тот упал, крича 6т боли, а Боуррик, опять развернувшись, оказался лицом к лицу с единственным уцелевшим противником. Тот осторожно приближался к нему. Судя по всему, этот степняк был примерно равен Боуррику по силам. Оба кружили друг против друга, ни на что не отвлекаясь. Принц, наконец, понял тактику противника.

— Шаг, скольжение, шаг, шаг, шаг наперекрест, — тихо сказал себе принц.

Он усмехнулся и, когда мужчина снова шагнул наперекрест, Боуррик кинулся в атаку. Противник слегка развернулся, открывшись ровно настолько, насколько и ожидал Боуррик. Он заставил противника попятиться, нанося рубящие и колющие удары сразу и мечом и кинжалом.

Но человек пошел в атаку, и Боуррик обнаружил, что отступает. Проклиная судьбу, которая вместо рапиры вложила ему в руку длинный меч, он попытался отбить атаку.

— Этот ублюдок хорошо дерется! — пробормотал он.

За пять минут, которые показались Боуррику часами, они обменялись ударами, отвечая контрвыпадом на каждый выпад, ответным уколом на каждый укол. Боуррик пробовал все комбинации, которым его учили, и обнаруживал, что его противник готов ко всем.

Наступило время короткой передышки. Оба тяжело дышали под палящим послеполуденным солнцем; слышны были только жужжание мух и шелест ветра в высокой степной траве. Боуррик покрепче сжал эфес меча, чувствуя, как на него наваливается усталость. Теперь бой стал опаснее — оба противника утомились, а усталость могла привести к роковой ошибке. Боуррик, даже имея в левой руке кинжал, избавлявший его от необходимости защищать мечом свою левую сторону, никак не мог добиться перевеса в бою. Преимущество переходило то к одному, то к другому, но никто из них не мог добиться победы. Пот тек по голой груди жителя степей; рубашка Боуррика промокла, рукоятка меча скользила в ладони. Дыхание у обоих стало хриплым и прерывистым — солнце оказалось самым безжалостным противником. Поднятая пыль забивалась в носы и пересушивала глотки, но ни один из бойцов не мог положить конец схватке. Холодея, Боуррик подумал, что встретил противника, которого ему не одолеть,