В его последних словах прозвучал завуалированный вопрос. Шайна обменялась быстрыми взглядами с Гвен и сказала:

– Это пока неофициальная информация, однако мой брат склоняется к тому, чтобы пропустить вперед лорда Ригвара.

Кивин аб Энгас пристально посмотрел на нее:

– Так он только склоняется или действительно решил обождать?

После секундных колебаний Шайна утвердительно кивнула:

– Он действительно подождет. Но прежде чем объявить об этом, хочет посоветоваться с поддержавшими его лордами. Их реакцию легко предугадать, но вы же сами понимаете, что было бы невежливо не спросить, как они к этому относятся.

– Да, понимаю, – произнес Кивин аб Энгас с явственным облегчением в голосе, – и рад, что ваш брат принял такое мудрое и взвешенное решение. В свое время я приложил определенные усилия, чтобы убедить отца сделать леди Гвенет регентом, но это вовсе не означает, что мне были по нутру ваши намерения поскорее усадить лорда Бренана на трон. Просто я видел, что вас не остановить, а противодействие вам лишь продлит период политической нестабильности в стране. Зато теперь я с легким сердцем отдам свой голос за графа Ярвийского. При сложившихся обстоятельствах он представляется мне самой приемлемой кандидатурой, и я уверен, что большинство членов Совета разделяет эту точку зрения.

– А раз так, – заметила Гвен, – у вас нет причин отказываться от должности регента. Совет лордов собирается через шесть дней, поэтому вы не успеете войти в курс текущих дел, как уже придется передавать их лорду Ригвару.

Граф утвердительно, хотя и без малейшего энтузиазма, кивнул:

– Вы правы, сударыня. Тогда я снимаю свои возражения и готов принять на себя ваши обязанности.

После этого Кивин аб Энгас лишь ненадолго задержался, чтобы обговорить с Гвен некоторые процедурные моменты будущей передачи полномочий, а потом пошел готовиться к назначенной на полдень церемонии. Когда дверь за ним закрылась, Гвен довольно сказала:

– Вот все и уладилось. А я боялась, что придется еще долго его уговаривать. Ты вовремя явилась с этим известием. Кстати, Бренан сам так решил или ему посоветовала Бригид?

– Ну собственно, посоветовала я, – ответила Шайна. – Он вообще не хотел ничего слышать о короне, собирался все бросить и уехать из Тахрина, но я убедила его, что так делать негоже.

Гвен смущенно отвела взгляд.

– Мне очень жаль, Шайна, я не хотела причинить Бренану боль. Я люблю его, правда люблю, но не так сильно, как он этого заслуживает. Не так, как сестра Гривильд любила принца Итыра аб Вайгана. Она отреклась от Искры ради любимого мужчины, а я… Меня пугает сама мысль о том, что я могла не дождаться этого дня, могла лишиться шанса снова стать ведьмой.

– Тогда бы ты никогда не узнала, что у тебя был такой шанс, – заметила Шайна.

– Вот-вот. И от этого мне еще страшнее. Судьба смеялась бы надо мной, а я, ничего не подозревая, радовалась бы королевской короне – этой жалкой замене ведьмовской силы… – Гвен зябко поежилась, но уже в следующий момент расправила плечи. – Скажу тебе честно, Шайна: сейчас я чувствую себя так, словно проснулась от кошмарного сна. Последние два года были для меня настоящим адом, и я хочу поскорее забыть их, вычеркнуть из своей памяти. Поэтому не буду ждать до завтра, а уже сегодня после обеда отправлюсь на Тир Минеган. Вот передам лорду Кивину полномочия регента – и в путь. Ни единой лишней минуты не задержусь в Катерлахе.

– Понимаю тебя, – сказала Шайна. – А с Бренаном собираешься попрощаться?

Гвен резко качнула головой:

– Нет. Я предпочла бы избежать этого разговора. Просто не знаю, что ему сказать, никакие слова тут не помогут. Сегодня самый счастливый день в моей жизни, фактически это день моего второго рождения, а для Бренана… Я притворялась слепой и наивной, делала вид, что не замечаю, как он ко мне относится, но на самом деле все видела, все понимала. Бренан влюбился в меня чуть ли не с первого дня, а я на первых порах могла ответить ему просто искренней симпатией. Со временем пришли более глубокие чувства – но не такие глубокие, как у него. Может, из нас и получилась бы хорошая супружеская пара, но в наших отношениях никогда не было бы гармонии, равновесия; он всегда любил бы меня сильнее, чем я его. Вот и сейчас я лишь немного грущу, что нам не суждено быть вместе; это даже не грусть, а просто легкая печаль, почти бесследно растворяющаяся в радости от того, что у меня снова есть Искра. И ничто, ничто на свете не может сравниться с ней, ничто не заставит меня отречься от нее. Ни сокровища, ни знания, ни власть, ни самая пылкая любовь не стоят такой жертвы… – Гвен откинулась на спинку своего кресла и закрыла лицо руками. – Из-за этого мне очень стыдно перед Бренаном. Потому что знаю: если бы меня сначала спросили, хочу ли я вернуть Искру, я бы ни мгновения не колебалась. Ни одного, даже самого короткого мгновения. А о Бренане и не подумала бы. Просто не захотела бы думать.

– И это естественно, – произнесла Шайна как можно более убедительно. – Бренан тебя не осуждает, ни в чем не винит. Ему больно, грустно, но он все понимает.

Их разговор прервал королевский секретарь, доложивший, что в приемной ожидает аудиенции лорд Финвар аб Дайхи.

Как и Шайна, Гвен сразу поняла, зачем он пришел, и совсем не горела желанием заводить с ним этот разговор, но не могла отказать во встрече одному из самых влиятельных вельмож Катерлаха. Поэтому приказала секретарю через минуту пригласить его, а Шайне посоветовала:

– Наверное, тебе лучше уйти. В отличие от меня, ты не обязана с ним общаться.

– Ничего, я останусь. Моя поддержка тебе не помешает.

Войдя в кабинет, толстый лорд почтительно поклонился:

– Мое почтение, ваши светлейшества. – Потом оглянулся на дверь и, убедившись, что секретарь плотно закрыл ее, добавил: – По официальной версии, я пришел для того, чтобы лицемерно выразить свои соболезнования по поводу смерти вашей сестры, леди Нерис вер Дырдри, и так же лицемерно поздравить вас, леди Гвенет, с возвращением ведьмовской силы. Но на самом деле я делаю это искренне, без малейшей фальши.