Нейве быстренько вскочила, набросила на себя шубу и побежала в продовольственную пещеру за ужином для Кывана. А сам Кыван, сняв подбитый мехом плащ и шапку, которые в обогретом чарами помещении были лишними, присел на тюфяк рядом с Мирвел вер Валан, второй женщиной-колдуньей среди повстанцев, и принял из ее рук чашку горячего чая. Поблагодарив, отхлебнул глоток и стал прислушиваться к разговору Аврона аб Кадугана с Шилтахом аб Рогвалом – молодым колдуном, присоединившимся к ним всего лишь три дня назад. Он родился и вырос в небольшом городке на восточном побережье и на протяжении последних нескольких лет работал помощником у местного аптекаря, потихоньку откладывая деньги для переезда на Абрад. Однако нынешней осенью аптекаря арестовали по обвинению в изготовлении волшебного зелья, а Шилтах не стал ждать, когда придут и за ним, чтобы осудить за компанию со старым аптекарем, и тот же час сбежал. При этом он лишился большей части своих сбережений, потому что держал их в аптеке, которую считал более надежным местом для тайника, чем переполненный братьями и сестрами родительский дом. Сменив имя, юноша поселился во Фланлине, где перебивался случайными заработками и, по собственному признанию, вынашивал планы ограбить какого-нибудь богатого купца, чтобы раздобыть денег на переезд. Заслышав об архарском восстании, Шилтах недели две сомневался, но наконец умыкнул коня у одного пьяного в стельку дворянина и отправился на север, в горы.

Эйнар проверил историю юноши, а убедившись в ее правдивости, вчера утром отвел его к Элвен. От нее Шилтах получил власть над Темной Энергией вместе с доступом в Тындаяр и сейчас лишь понемногу привыкал к новым ощущениям, приспосабливался к тому, что границы его мира резко раздвинулись, открыв перед ним доселе невиданные горизонты. А профессор, даже не подозревавший об этих переживаниях, наседал на него, предлагая взяться за изучение хотя бы натуральной философии – дисциплины, на его взгляд крайне необходимой для любого колдуна. Шилтах, как мог, отбивался от этих настойчивых уговоров и твердил, что его первейшая задача – научиться правильно чаровать, поскольку он совершенно ничего не умеет. Аврон аб Кадуган пытался было апеллировать к опыту Кывана, но тот решительно встал на сторону Шилтаха.

– Мы с ним в разном положении, – объяснил он. – Я с детства развивал свою силу, считая, что так будет легче ее контролировать, а Шилтах, наоборот, подавлял ее, пряча глубоко в себе. На мой взгляд, это было неправильно, но так уж сложилось, и тут ничего не поделаешь. Сейчас ему следует целиком сосредоточиться на магии. А с расширением кругозора можно подождать до лучших времен.

– Так я об этом и говорю, – отозвался Шилтах, приободренный поддержкой Кывана. – Мне совсем не до науки, сударь. В конце концов, я умею читать, писать и считать, даже знаю немного лейданских слов – без них в аптеке никак. А со всем остальным подожду, это не горит.

– И правда, профессор, – присоединилась к разговору Мирвел, – не нужно давить на парня. Сейчас ему только ваших философий не хватает. Сегодня Эйнар гонял его целый день, завтра уже я с ним с самого утра буду заниматься. А по вечерам он пусть отдыхает и просто слушает ваши занимательные истории о былых временах.

– Конечно, я буду слушать, – живо подхватил Шилтах. – Мне очень понравилось, как вы вчера рассказывали о том хамрайгском короле – Гвынфоре, кажется, аб Киране.

– Только не Гвынфоре, а Вынфоре, – уточнил Аврон аб Кадуган, уже смирившийся с тем, что ему не суждено заполучить себе еще одного ученика. – В Гулад Хамрайге был также и король по имени Гвынфор, но он правил гораздо позже, в конце четырнадцатого столетия.

– Вот и расскажите нам об этом Гвынфоре, – предложила Мирвел. – Все лучше, чем забивать Шилтаху голову лишними премудростями. Вы не подумайте, что я против науки, совсем нет, я бы и сама охотно училась у вас, только мне, наверное, уже поздно. Да и время сейчас неподходящее.

Мирвел вер Валан была самой старшей из колдунов-повстанцев и самой умелой среди них – если, конечно, не считать Эйнара. Кыван не знал, как ее зовут на самом деле, точно так же, как и не имел представления, почему она в таком возрасте (а на вид ей было около сорока) до сих пор оставалась на Лахлине. Но уж точно не из-за нехватки денег – прибыв сюда, она принесла с собой большой кошелек, туго набитый золотыми монетами, и предложила их для нужд восстания. Однако Эйнар вежливо отказался от этого пожертвования, объяснив, что деньги для них не проблема.

Мирвел пришла в повстанческий лагерь всего лишь неделю назад, но на удивление быстро освоилась здесь, почти сразу завоевав среди повстанцев уважение. Да и Темной Энергией овладела молниеносно, в считаные дни превзойдя даже «старожила» Кывана. Поэтому, когда к восстанию присоединилось еще двое колдунов – уже упомянутый Шилтах и Кеган аб Эйвир из Шогайрина, – она принялась помогать Эйнару в их обучении.

В пещеру вернулась Нейве, держа в руках глиняную тарелку с овсяной кашей и половиной жареной курицы. Проголодавшийся Кыван немедленно взялся за еду, а девушка, устроившись рядом, стала слушать очередную историческую лекцию Аврона аб Кадугана. Он рассказывал не о короле Гвынфоре (так как тот, в отличие от своего почти тезки Вынфора, не отличился ничем выдающимся), а о ведьмаке Айдане аб Киннане, который в давние времена сумел объединить почти половину Южного Абрада в могущественную Ферманахскую Империю.

В первые дни пребывания в рядах повстанцев Киван очень удивлялся глубокой осведомленности профессора в настоящей, не сфальсифицированной истории – ведь поборники на протяжении многих столетий тщательно переписывали ее в свою пользу, а провоз на Лахлин любых книг с Абрада и их хранение вообще приравнивались к ереси. Но Аврон аб Кадуган объяснил ему, что он, как преподаватель офицерской академии, имел доступ к архиву Главного штаба, куда военные не пускали цензоров Конгрегации, настаивая на том, что должны знать всю неприкрытую правду о прошлом, чтобы успешно защищать настоящее. Короли Лахлина неизменно поддерживали такую позицию высшего командования – кто из принципиальных соображений, а кто – из чисто практических. Даже те из них, кто был абсолютно предан Святой Вере, прекрасно понимали, к каким губительным последствиям могут привести хоть малейшие уступки поборникам в вопросе контроля над армией.

Когда Кыван закончил есть и отложил пустую тарелку в сторону, Нейве придвинулась к нему вплотную и взяла его за руку. От ее нежного прикосновения парню стало приятно и одновременно неловко, поскольку присутствующие, заметив это, тихонько заулыбались. Хотя на самом деле между Кываном и Нейве ничего серьезного не было, разве что время от времени, оказавшись наедине, они целовались, но потом, испытывая сильную неловкость, торопливо разбегались. Или, возможно, смущался один только Кыван, а девушка просто подыгрывала ему, понимая, что он еще не разобрался в своих чувствах к ней.