Тезис Роккана также состоит в том, что чем гуще сеть городов в стране, тем менее значим центр и тем больше шансов формирования полицефальной урбанистической структуры. Чем реже сеть городов, тем, напротив, более значим политический центр. Территории к западу и к востоку от торгового пояса, считал Роккан, строились вокруг сильных центральных районов, связанных с государственным строительством, и у них не было серьезных конкурентов среди городов близких к старым торговым трактам.

Одной из импликаций теории Роккана является также идея о том, что развитая система городов выступает важным буфером против абсолютистской власти и сверхцентрализации (Rokkan, 1973; 1980). Не случайно крупные централизованные европейские государства возникают на перифериях пояса городов, консолидируясь вокруг Парижа, Лондона, Вены, Мадрида, Берлина, Москвы и Стамбула, – боевых ладей, обрамляющих мобильные фигуры коммерции и торговли.

В соответствии с этими закономерностями, отмеченными Рокканом, на западе от этого пояса сформировались такие централизованные моноцефальные государства, как Франция, Испания, Португалия, Великобритания и Скандинавия (Rokkan, 1999: 159). На востоке от нее властвовали централизованные государства – Австрия, Османская империя и Россия. Высокоцентрализованные государства также складывались на севере, в Скандинавии. В центре же этой системы, в густоте городов, лежала группа полицефальных государств, политическая и урбанистическая структура которых определяется полицентричностью и большей автономией по отношению к государственному целому.

Стейн Роккан не распространяет свой анализ на Восточную Европу, но замечает, что пространство между Москвой, Веной и Константинополем характеризуется чрезвычайно низкой плотностью городов и, таким образом, значительно предрасположено к моноцефальности. Необходимо подчеркнуть и качественную разницу между западно– и центрально-европейскими городами, которые традиционно являлись независимыми коммерческими или ремесленными центрами с развитыми формами самоуправления, и восточноевропейскими и русскими городами, которые гораздо чаще формировались как административные центры или военные крепости.

Развитие индустриального сектора в Великобритании и Франции в XVIII–XIX веках, которое требовало достаточной централизации политического управления и организационной мобилизации ресурсов, было определено подъемом и триумфом национальных экономик целиком в противоположность фрагментированным экономикам, основанным на автономных коммерческих городах. Вероятно, поэтому такие страны, как Бельгия, Швейцария, Германия и государства северо-западной Италии с некоторым опозданием ступили на путь индустриализации и несколько позже стали превращаться в национальные государства.

Для ранних этапов индустриальной революции была фундаментально важна ситуация политической централизации и экономического развития, которая подпитывалась государственной машиной. С этой централизованной структурой были также связаны крупнейшие частно-государственные предприятия, способные более эффективно мобилизовывать человеческие, технические, транспортные и другие материальные ресурсы страны, прежде всего капитал и насилие. Примерами таких частно-государственных корпораций были Вест-Индская и Ост-Индская компании, которые доминировали в экономической и политической жизни Великобритании и Голландии, странах, которые оказались в центре развития мирового хозяйства. Столичные города, не располагая самыми активными производственными мощностями, тем не менее оказались в центре этих экономических процессов.

В Париже, самом большом городе Франции, в середине XVII века было 350000 жителей. Вторым и третьим по величине городами в стране были Руан и Лион с 80000-100000 жителей. В Европе в это время было всего пять городов, население которых превышало 250000 жителей, но более ста городов с населением свыше 50000 человек. Однако в Лондоне в 1640–1660 годах насчитывалось уже более полумиллиона жителей. В Ньюкасле, Бристоле и Норвиче, которые боролись за статус второго города, едва набиралось по 25000 человек. Лондон был больше, чем следующие пятьдесят городов, вместе взятые (Morrill, 2000: 87).

Роккан не занимался описанием торговых городов, их взаимодействиями с централизованными государствами и устройствами урбанистических сетей за пределами Европы.

Тем не менее во многих регионах мира существовали свои «пояса городов», которые определяли международную торговлю в своих регионах и структурировали пространство. Вокруг этих неевропейских поясов городов также складывались относительно централизованные государства. Примерами подобных поясов городов – вряд ли вполне сопоставимыми по масштабам и последствиям с европейскими – были транзитные города на известных международных торговых и караванных трактах [21] . Примерами таких градообразующих международных торговых путей могут служить помимо Великого шелкового пути из Китая в Средиземноморье гораздо менее известные сегодня пути – Путь благовоний (иногда называвшийся также Золотым путем) в Аравии, Великая магистраль в Индии (из Афганистана в Калькутту), Великий малоазийско-армянский торговый путь, Путь пряностей в Южной Азии, Путь из варяг в греки и Серебряный путь из «варяг в арапы» (иногда также называвшийся Великим Волжским путем), соляные пути, или шляхи, в Южной Америке, Восточной Европе и в Тибете, Соболий путь в Азии (он проходил немного севернее Шелкового пути и вел с Дальнего Востока в Персию), а также Чайный путь. В этой связи можно также вспомнить более локальные Меховой путь в Сибири и Путь опиума в Бирме. В глубокой древности существовал также известный Лазуритовый путь, связывавший Среднюю Азию с Египтом.