Шрифт:
— Я сказал вам, товарищ военком, что имею своё задание, — перебил Файзи таким тоном, что доктор подумал: «Ого, в Файзи старый подпольщик заговорил!»
— Нет, нет, — поспешно отозвался Амирджанов и вытер масляные губы тыльной стороной руки, — я ничего не говорю... несмотря на ваше неправильное отношение, несмотря ни на что, я решил ехать с вами, с вашим отрядом... Нет, нет, я не стану мешать вам. Вы остаетесь командиром... — Это прозвучало свысока и снисходительно. Затем, посмотрев выразительно на доктора, он, нарочно растягивая слова, добавил: — Я сейчас послал джигитов своих в Пенджикент и передал с ними письма: раз вы, товарищ Файзи, не желаете ехать в Самарканд, я еду с вами.
— Ихтиорынгыз! — ответил Файзи, что можно перевести так: «Воля ваша!» или «Как хотите!»
— Мы будем рады, если вы нам поможете уважаемым советом и вашим достопочтенным опытом.
Неизвестно, как понял это заявление Амирджанов, но на слух доктора оно прозвучало иронически.
— Только мне нужно быть в курсе дела. Изложите цели вашего похода.
Файзи смотрел на Амирджанова. Амирджанов изучал лицо Файзи. Оба молчали.
Неловкое молчание прервал Алаярбек Даниарбек. Вытирая масляные пальцы о голенища своих сапог, он с приятной улыбкой сказал Амирджанову:
— Товарищ Амирджанов, не поедете ли вы со мной на базар в Магиан?
— А? Что? Какой базар?
— Там, я слышал сегодня резали барана... Восхитительная баранина, се...
— Что вы здесь сидите?! — грубо сказал Амирджанов. — Здесь не нужны джигиты-переводчики, когда обсуждаются такие вопросы! Убирайтесь!
По тому, как сразу почернело лицо Алаярбека Даниарбека, доктор сразу понял, что надвигается гроза. Алаярбек Даниарбек скроил наивнейшую улыбочку и проговорил наставительно:
— Ах, вы, безусловно, правы, в политике вы мудрец... Если ты, друг, держишь руку над норой, думай о змее, если рвёшь розы, думай о шипах. Тайну не сообщай другу, у друга есть друг. Думай о друге друга... — И ещё простодушнее добавил: — А вы всё-таки не поедете на базар?
— Нет, — отрезал Амирджанов и снова обратился к Файзи: — А всё же когда мы выступаем?
— Когда вернётся из разведки с озера Искандер-Куль мой заместитель Юнус Нуриддин, — любезно ответил Файзи. В глазах его прыгали лукавые огоньки.
— А! И он здесь!
То ли показалось доктору, но при имени Юнуса по круглому красному лицу Амриджанова скользнула тень.
Всё утро Амирджанов не отходил от Файзи, и доктор уже отчаялся, что ему удастся поделиться с командиром добровольческого отряда своими сомнениями.
Около полудня вдруг Файзи отдал приказ выступать. В лагере сразу же поднялась суета.
— Вы же сказали, — едва выдавливая от ярости из себя слова, проговорил Амирджанов, — что решили ждать... этого... Этого Юнуса... когда он вернётся из разведки!
— Я передумал... — спокойно заметил Файзи.
— Но... но это непоследовательно, это...
— Юнус догонит нас на перевале. А в случае чего, если кто-нибудь поедет за нами, Юнус предупредит нас вовремя.
Помогая Алаярбеку Даниарбеку седлать коней, Пётр Иванович недоумевал: «Действительно. С чего бы это такая спешка? Утром одно, в полдень другое».
Впрочем, он вспомнил, что к Файзи после завтрака подходил какой-то запылённый усталый горец и сказал ему на ухо несколько слов.
«Очевидно, — думал Пётр Иванович, — он сообщил Файзи что-то важное». Когда они уже пустились в путь, не выдержав, он рассказал Алаярбеку Даниарбеку о встрече Амирджанова с какими-то людьми в магианском дворике.
Алаярбек Даниарбек позеленел:
– Басмачи! То были басмачи, — зашипел он. — Этот Амирджанов с кривыми мыслями. Басмач!
— Он военком... и вдруг басмач! —усомнился Пётр Иванович. — Ну, уж вы сразу возведёте такое обвинение... Ведет он себя, конечно... Думаю, что тут замешаны джадиды... хотят помешать Файзи.
— Та же пища, та же чашка, — что джадид, что басмач — одно и то же, — вдруг проговорил Алаярбек Даниарбек с такой злостью, что Пётр Иванович с удивлением глянул на него.
— Как бы мне поговорить с Файзи без этого... господина.
— Сейчас, — проговорил Алаярбек Даниарбек. Он погнал своего Белка вперёд, втиснулся между гранитной стенкой и Амирджановым, так что у того, конь захрапев от ужаса, начал перебирать ногами на самом краю узенькой тропинки и остановился.