— Да зачем вам эта дурацкая книжка. — Он внаглую уселся рядом, приобняв меня за плечи. — Давайте лучше посидим с вами пообщаемся. — И сально подмигнул мне.

Ага, сейчас! Уже бегу. Все с тобой ясно молодой человек. Тебе лучше не давать поводов для твоей бурной фантазии. В ней ты, наверное, уже представил, как мы женимся, заводим детей, старимся и умираем в один день как в детских сказках. Только ты забыл спросить, желает ли выбранная тобой кандидатка на роль жены утвердиться на нее. А кандидатка была против. Сильно против.

Стараясь сдержать желание разорвать его на мелкие кусочки, я спокойно, методично и быстро вывернула Ласу указательный палец. И прежде чем он успел взвыть от боли, наверняка прошившей его руку до самого плеча, я смачно двинула ему локтем в нос. Парень с воем опрокинулся на спину, отполз метра на четыре, и с ужасом глядя на меня, бережно прижимал к себе кисть руки, даже не пытаясь вправить палец или вытереть обильно стекающую из носа кровь. В его глазах плескалась детская обида.

Я с невозмутимым видом продолжала внимательно следить за преображением его реакций. Наконец он немного успокоился. По крайней мере, прекратил девчачий слезоразлив. Наверно я старомодна, но придерживаюсь мысли, что настоящие мужчины не плачут. От боли так точно. Прочистив горло, он, опустив глаза в землю, прохрипел:

— За что?

Честное слово, мне его было так жаль, что я едва не рассердилась на себя и не бросилась утешать этого маленького обиженного мальчика. Именно так он и выглядел в этот момент. Выдержки еле хватило. И постаравшись выглядеть равнодушной, я с жесткой ухмылкой произнесла:

— Я давно заметила, что если мужчина не понимает намеков и категорических отказов, то лучше всего проводить внушение болью. И чем больнее будет, тем лучше он запомнит, что принуждать женщину, к чему бы то ни было категорически непростительно и нежелательно. Ты не понял прозрачнейших из моих намеков, а посылать тебя по давно тебе известному адресу уже безнадежно, поэтому я решилась на крайнюю меру. Надеюсь тебе понятно, что когда женщина говорит "нет" это и значит "нет", а не "да" и не "может быть". Понятно?

Парень судорожно дернул головой, что можно было принять за кивок и, подняв виноватые и наполнение слезами (надеюсь раскаяния) глаза прошептал:

— Да. Простите меня я…

Я махнула рукой.

— Хорошо, что понял. Иди сюда.

Он отполз еще на пару сантиметров.

— Да не бойся ты, — я дружелюбно улыбнулась. — Тебе надо вернуть палец на место.

Лас отчаянно замотал головой.

— Лас….
– я многозначительно приподняла бровь и требовательно протянула в его сторону руку.

Как загипнотизированный он протянул мне свою. Я покрепче ухватилась за конечность.

— Терпи, сейчас будет больно.

И с громким хрустом многострадальный палец встал на место.

— Вот и все. А теперь иди, отдыхай. Я сама доберусь обратно.

Все еще подвывая, парень встал и, шатаясь, побрел по направлению к особняку, но, не сделав и десяти шагов, он взволнованно обернулся.

— Вы, правда, сами дойдете?

— Да. — Я улыбнулась еще шире. — Я крепкий орешек.

Он согласно вздохнул и ушел. Я прождала еще минут пять, но он так и не вернулся. Ну, наконец-то! Слава Богу — одна! И я с удовольствием окунулась в мир "Истории Империи".

Оторваться я смогла только на середине книги, и скольких усилий мне это стоило, не знаю даже я (меня даже в меньшей степени заинтересовал странный гул, донесшийся откуда-то снизу). Книга была ОЧЕНЬ интересной, написанной скорее как художественное произведение, а не исторический труд. Посмотрев на небо, я с удивлением отметила, что солнце давно перевалило за полдень. Желудок жалобно заурчал, напоминая, что завтрак был давно, а время обеда уже прошло. Согласившись с его доводами, я встала, и когда наклонилась что бы сложить одеяло, затрещали кусты в березовой рощице и на выступ вывалился белый в черную полосочку мохнатый мячик. Он подкатился к самым моим ногам, и мягко стукнувшись о них, возмущенно мяукнул. Я растерянно присела и взяла это чудо на руки. И это чудо оказалось настоящим тигренком! Только не рыжим, а белым. Завозившись у меня на коленях, он заурчал и открыл глаза. Огромные голубые, как небо над головой, глаза. Я посмотрела в них и пропала, поняв, что ничто и никто на свете не сможет его у меня отнять. С нежнейшей улыбкой я почесала его за ушками, подбородок, животик — котенок мурчал и жмурился от удовольствия. Он был крупным, почти как новорожденный. Вот повезло его маме — такой очаровашка уродился. Маме…. Страшная мысль запоздало постучалась в мою голову — тигрица никогда не оставляет своих детей на долго одних и когда она найдет ребенка, она найдет и меня. Ой, мама! Что же делать?

— Где твоя мама, малыш? — ласково проворковала я, продолжая осматривать окрестности.

Тигренок, словно поняв, что у него спрашивают, горестно заворчал и издал звук до боли похожий на всхлип. Я удивленно прижала его к груди, продолжая поглаживать по головке, и нашептывала всякую утешительную чушь. Господи, что я делаю? Неожиданно со стороны рощи раздались торопливые шаги, слишком тяжелые для тигрицы — это был явно кто-то из дома, заволновавшийся, что меня долго не было. Через секунду на поляну вышел грии Видэн с взволнованным лицом.

— Тиссэ, вы в порядке? Там, в низу случился обвал, и мы испугались что вы… — он неожиданно замолк и остановился, уставившись на тигренка у меня на коленях. Переведя дыхание, и судя по всему справившись с удивлением, он спросил — Вы знаете, что вы держите на руках?

Я прижала тигренка к себе еще теснее и отрицательно помотала головой. Интересно, что он мне скажет. И он сказал, да так что я еле сумела подобрать челюсть от удивления.

— У вас на руках детеныш горного или снежного тьегра. Самого опасного хищника в этом мире. Судя по всему, это именно его мать наши люди из поместья сейчас откапывают из-под завала.