— Нет, я не показывала родителям. Что мне делать, дядя Толь?

Мужчина протянул мне кольцо и с улыбкой произнес:

— Ничего. Успокойся. Я думаю, ты, вряд ли захочешь отдать его в какой-нибудь музей или выставишь на аукцион, — я забрала кольцо и, запихав поглубже в сумочку, отрицательно завертела головой. — Тогда, если оно тебе нравится, носи на здоровье и говори всем, что это просто талантливо сделанная бижутерия, хорошие стекляшки. И все.

Я кивнула в ответ, тепло попрощалась и вышла за дверь. На улице уже порядком стемнело, и Дима сидел на низкой лавочке у дома напротив и бессовестно дрых. Распинав своего негодящего охранничка, направилась в обратный путь. Всю дорогу я думала над словами антиквара и, подходя к дому, дала себе обещание, никогда не одевать это кольцо, закопать его поглубже и не вспоминать о нем. Но я слово не сдержала, а стоило бы. Возможно, в противном случае, ничего бы не случилось.

После этого визита, прошло пять с половиной месяцев, за которые я редко, но все же вспоминала о кольце и иногда даже вынимала его на свет и долго любовалась переливами граней. За это время со мной произошли незаметные на первый взгляд перемены. Сильно возросли физическая сила и выносливость, хотя в прошлом я отличалась хилым здоровьем. Усилилась интуиция. Теперь с возвращением в институт у меня не было проблем с тестами, даже если я впервые изучала материал. Обострились все чувства — слух, осязание, зрение вернулось в норму. Память превратилась в абсолютную. Сперва меня это удивляло. Потом радовало и приводило в восторг, от осознания своей уникальности. Затем стало пугать, после того как я нечаянно подслушала разговор двух преподавателей в противоположном конце коридора института. Причем в коридоре было полно народу, все кричали и смеялись и расстояние было без малого метров сто. А мне удалось так четко различить каждое слово, будто они были в шаге от меня.

В тот момент я впервые испугалась происходящих со мной перемен. В голову пришло древние изречение мудрецов "Чем больше сила, тем больше ответственность". Если мне дали такие способности значит, с меня и спросят соответственно, и это беспокоило. Я не люблю брать на себя излишнюю ответственность. Вообще не люблю ответственность.

Самым удивительным стало то, что мне подчинился огонь. Это было здорово. Это было прикольно. Это было исполнение детской мечты. Кого-то захватывали горные вершины. Кто-то мечтал прочувствовать на себе мощь ураганного ветра. Кому-то доставляло удовольствие рассматривание медленно набегающих на берег волн. Я все свою сознательную жизнь грезила огнем. Жаркий, испепеляющий, непокорный и грациозный, властный и опасный. Я часами с удовольствием смотрела, как прогорает свеча. Теперь грезы стали реальностью. При некотором напряжении я взглядом зажигала свечу, взмахом ладони гасила ее. А однажды сидя дома и прищелкивая в такт с ритмом одной популярной песенки, от очередного щелчка на ладони загорелся огонек. С перепугу, стряхнув его на пол, я увидела, как он погас, не долетев до паркета. Сколько я позднее не пыталась повторить фокус, но у меня не получалось, хотя я точно запомнила то ощущение — словно к ладони ластился мягкий пушистый комочек.

Несмотря ни на что время шло, и приближался долгожданный праздник — Новый Год, а вместе с ним зимние каникулы и последующая зимняя сессия — жаркая, несмотря на погоду за окном, пора для студентов. Благодаря моим новоприобретенным возможностям я на зависть окружающим с легкостью освободилась от подавляющего числа экзаменов — из шести положенных я должна была сдавать только один, да и тот только потому, что преподавательница меня на дух не переносила. И окрыленная радужными перспективами я собиралась, как следует оторваться в праздники. Мне в долгом споре удалось победить родителей и уговорить отпустить меня встречать Новый Год с друзьями на даче у щедрого и гостеприимного одногрупника Ваньки Катышева. После целого вечера ругани, предки смерились с тем что "их малютка выросла и в каких-то вопросах стала самостоятельной личностью". Придя к компромиссу в виде того, что после оставшееся до окончания каникул время я проведу как порядочная девочка — в кругу семьи, мне высочайшим повелением разрешили ехать. Затискав до посинения маму и папу, я весь следующий день развивала столь бурную деятельность по сбору себя, что никто из домашних не рисковал высовывать нос из своих комнат.

Вечеринка удалась на славу. Как нам только не удалось раскатать по бревнышку Ванькину дачу до сих пор остается для меня секретом. Настроение было приотличнейшее. Мы гуляли всю ночь, которая выдалась на редкость хорошей — мелкий снежок из редких туч, проглядывающее между ними звездное небо и умеренный морозец. Пускали петарды. Играли в снежки и лепили снеговиков. Еще под утро встретили такую же, как нашу компанию студентов, но из другого института. Их парням не понравились наши парни и понравились мы (девчонки у нас действительно были симпатичные). Наши мальчики проявили свои глубоко закопанные до поры до времени рыцарские качества и вступились за нашу честь, так сказать. Потасовка была грандиозная. Просто Ледовое побоище на снегу. Обойдя кучу дерущихся мальчишек, мы с девочками подкатили к противоположной женской стороне и предложили разнять этих героев до того как случиться что-то серьезное. Предложение было принято на ура. Определившись, кто кого из наших парней тащит, мы вступили в сражение. Как оказалось во время. Враждующие стороны были разняты со счетом две разбитые губы и фингал под глазом с нашей стороны, и три губы и один нос — их. Мило распрощавшись, мы отправились зализывать раны.

На следующее утро первого января, которое для всех остальных уже было вечером, мы все дружно загрузились на электричку и поехали в город. Из-за сильного бурана в области мы добирались на лишние два часа дольше, и вместо обещанных родителям шести часов я прибыла в город в восемь. Едя в совершенно пустом автобусе, я красочно представляла, какой скандал затеет мама, как папа будет сердито буравить меня взглядом, а дедушка заведет свою старую пластинку о пороках современной молодежи и про "наше время". Присовокупив к этому, то, что я забыла зарядить мобильник, и он отключился, я мысленно взвыла. Хорошее настроение испарилось, как туман в жару, и резко захотелось повеситься. Решив сразу покаяться во всех грехах, я немного успокоилась, но судьба-злодейка видимо решила, что мне этого мало и добавила еще. В трех кварталах от моего дома у автобуса заглох двигатель. Как раз напротив одного из входов/выходов того памятного парка. Сдавленно матерясь, я решила идти пешком. Закинув на плечо сумку с вещами, я бодро пошагала в сторону дома, стараясь не обращать внимания на колючие снежинки, так и лезущие в лицо.

Пройдя метров двадцать, я неожиданно ощутила пробежавшие по спине мурашки, и это было совсем не от холода. Кто-то наблюдал за мной, подсказывала интуиция. Резко обернувшись, я внимательно осмотрела пустую, не считая пару припаркованных машин, улицу. Именно эта пустота и бросилась в глаза в первый момент. Наша улица, хоть и не была центральной, но движение машин и пешеходов здесь всегда было выше среднего, а тут никого и такая тишина, что становилось не по себе. Создавалось впечатление, что в городе кроме меня никого больше не было. Передернув плечами, я сосредоточилась и заметила на противоположной стороне высокого человека в длинном пальто с капюшоном, надвинутым прямо на глаза. В ту же секунду я поняла, что это его взгляд неотрывно следит за каждым моим движением. Мне сделалось дурно. В голове застучало, подвило живот, зачесались ладони, и сердце застучало как бешенное, ухнув куда-то в область желудка. Стараясь соблюдать внешнее спокойствие, я развернулась и пошла в свою сторону, сосредоточившись на взгляде в спину. Чем острее я его ощущала, тем жарче мне почему-то становилось. Но далеко уйти мне не удалось. Сделав не больше десятка шагов, я услышала хлопок со стороны наблюдателя и обернулась туда. И со всего размаху врезалась носом в чью-то грудь. Не успела я удивленно (как это кто-то так бесшумно подошел?) извиниться, как меня схватили за горло, подняли над землей и с силой приложили спиной о столб. Сумка выпала из рук, и я отчаянно начала вырываться. Откуда-то снизу раздался смешок и злой дребезжащий голос прошипел:

— Наивная. Думаешь, сможешь вырваться исчадие Ада? Говори где оно, и твоя смерть будет быстрой.

Оставив бесполезные попытки вырваться из крепкого захвата я присмотрелась к нападавшим. Держал меня верзила, размером в полтора раза большим, чем Шварцнегер, с тупой как валенок рожей. А задал вопрос наверняка этот маленький старичок с внешностью Мерлина. Видела я их в первый раз и соответственно не знала, какого рожна им от меня надо, о чем не замедлила им сообщить. Вся напускная доброжелательность слетела со старика, и его всего аж перекосило со злости. Он что-то каркнул на неуловимо знакомом языке своему дружку, и тот сжал горло сильнее, перекрывая свободный доступ воздуха, от чего у меня поплыли цветные круги перед глазами.