Глеб на секунду замер, цепко всматриваясь в лицо Степана, когда произнёс имя своей жены. А потом продолжил, оставляя Стёпе невысказанный вопрос: увидел тот то, что хотел или нет?

– Но сейчас, ввиду некоторых обстоятельств, мне пришлось самому выполнять её функции.

Стёпа молчал, ожидая продолжения. Очень хотелось расспросить об этих самых обстоятельствах, но это было бы совсем уж глупо. Так сильно подставляться.

– К чему ты клонишь? – наконец, не выдержав затянувшейся паузы, подался вперёд Степан, уже открыто встречая взгляд Глеба.

– Имя Горбачёва Валентина Петровича тебе о чём-нибудь говорит?

Степан вскинул брови. Разумеется, это имя было ему хорошо известно, собственно говоря, это и был тот самый козырь, которого он бы вытащил из рукава по приезде Влада, когда этому делу пришлось бы придать необходимое ускорение. Вот только вопрос: с каких, простите, бананов, сейчас Глеб называет имя Горбачёва?

– О чём-нибудь говорит, - надев на лицо ледяную ухмылку, ответил Стёпа.

– Это радует, - откинулся на спинку стула Глеб, до этого напряжённо всматривающийся в лицо Степана. – Дело в том, что это родственник Полины. И могу заверить тебя, что если вдруг что-то пойдёт не так, как нам нужно, придётся подключить его к этому делу.

«Ох. А ведь Владу это очень не понравится!» - решил про себя Степан, но вслух ничего подобного произносить не стал. Нужно было подумать над тем, что ему сказал Глеб и подумать вместе с Владом, иначе…

– Вот теперь вижу, что мы поняли друг друга, - нехорошо улыбнулся Стёпе Глеб, поднимаясь из-за стола, - Владу передавай привет, и если он захочет приехать к нам с женой, мы будем ему очень рады.

Он повернулся в сторону выхода из кабинета и, ни слова больше не говоря, покинул помещение. Дело принимало совсем уж нежелательный оборот.

Степан позвонил Владу сразу же, как только тот стал доступен после прилёта в Питер. И, как он и ожидал, Владислав поначалу отнёсся к заявлению Глеба скептически. Он и сам до некоторых пор разделял уверенность друга в том, что всё в мире имеет свою цену, эквивалентную деньгам или же связям. И эта самая цена всегда исправно платилась ими для того, чтобы они могли достичь нужной цели. Совсем другое дело было, когда находился достойный соперник, как это и было сейчас в случае с Глебом.

– Даже не говори мне о том, что ты считаешь это дело заведомо проигранным, - заявил Влад вместо приветствия, входя в кабинет.

– И я тебя рад видеть, - нахмурился Степан, отчего-то испытывая смутную тревогу. Какая-то мысль не давала ему покоя, но пока понять, какая именно – не удавалось.

– По телефону здоровались, если ты об этом, - буркнул Владислав, наливая себе выпить, - Чего там за дела такие с Горбачёвым?

– Скажи мне, пожалуйста, друг мой, - Степан хмурился, вертя в длинных пальцах сигару, - А чего мы именно за это место уцепились, ты не в курсе?

Влад пожал плечами, усаживаясь в массивное кресло.

– Что мы уцепились…- Он задумался на секунду, - Да просто не люблю, когда какой-нибудь чёртов сукин сын считает, будто может забрать у меня то, что я хочу. А вот почему этот самый сукин сын так вцепился, отвечать не стану. Потому что тупо не знаю.

– Глеб не показался мне кем-то, кто наделён такими же устоями, - задумчиво произнёс Стёпа, пытаясь сосредоточиться и понять, какого кусочка не хватает в паззле. – Скорее, он ищет какую-то выгоду, о которой, возможно, мы не знаем.

Влад вскинул брови.

– С каких пор ты стал разбираться в психологии наших конкурентов? – он рассмеялся, но видя, что друг не разделяет веселья, мгновенно посерьёзнел, - Пробей эту тему, быть может, ты и прав, и мы знаем чуть меньше, чем Глеб.

Поля устала. Устала так сильно, что ей порой не хотелось жить. Устала от того, что творилось с ней с тех самых пор, как Глеб её ударил. И устала от безысходности, в которой ей приходилось жить. Несомненно, она сама выбирала свою судьбу, и понимала, что её состояние страха лишь плата за то, что она получала хорошего взамен. А если нужно было платить за общение с дочерью, значит, так тому и быть.

Но сейчас Поля поняла, что сломалась, что она больше не выдержит. Это был край, дойдя до которого, девушка поняла, что дальше хода нет. И она вынуждена была теперь принять решение. Точнее, она уже приняла его внутри себя, оставалось только решиться на то, чтобы его озвучить.

Полина понимала, что после разговора с Глебом, к которому она готовилась, всё изменится. Она не знала, станет ли всё лучше или хуже, но то, что всё поменяется, было ясно, как Божий день. А это значит, что пора было решаться.