– А это для тебя.

– Что это?
– растеряно спросила девушка беря в руки коробочку.

– Посмотри.

С замиранием сердца открыв коробку, девушка замерла пораженно уставившись на очень красивый и искусно сделанный браслет из переплетенного между собой белого и красного золота. Не очень толстый, скорее тонкий и изящный, он завораживал своей простотой и одновременно красотой. Но еще больше девушку поразила небольшая подвеска в виде птицы расправившей крылья, выполненная из красного золота и лишь на крыльях вплетались вставки из белого золота с вкраплениям маленьких камушков.

– Веталь, я не могу...
– завороженно смотря на подарок тихо прошептала Альбина.

– Аля, давай ты не будешь отказываться. Сделай мне подарок.

– Не равносильно получается

– Да ты права. Я получаю гораздо больше.

Пресекая ее возможные попытки спорить, мужчина осторожно достал браслет и с легкостью одел ей на руку.

– Войтенко ты невозможен, - пытаясь скрыть улыбку произнесла Аля.

– Расскажи мне, о себе, о детстве Макса, обо всем что я пропустил, - все еще держа ее за руки попросил мужчина.

– Много рассказывать придется, - вздохнула Аля. Не пытаясь этим обидеть или задеть, просто констатируя факт. И Войтенко понял это

– Слишком много. Вот только и начать с чего-то стоит.

Альбина и сама не заметила, как из более натянутого рассказа вначале стала все более увлеченно повествовать о работе, о выходках Макса иногда с непосредственным участием либо Таши, либо бабушки. Веталь слушал не перебивая с легкой едва ли не мечтательной полуулыбкой. Из него вышел идеальный слушатель, не перебивающий, не переспрашивающий, ловящий каждое ее слово и улыбающийся от каждой шутки или забавной истории. Она и забыла, что он это умеет.

Где-то на улице прогремел очередной салют. Альбина удивленно моргнула и только тут заметила, что время уже и вправду позднее, или если говорить правильно, то едва ли не самое ранее.

– Знаешь, я и вправду много потерял, - неожиданно тихо и с огромной долей сожаление проговорил Веталь.

– Да, Макс маленький был безумно забавным.

– Все хотел спросить, почему Макс?

– Наверное странно прозвучит, но когда я взяла его впервые на руки, имя пришло само собой. Будто именно так и должно быть, - задумчиво произнесла девушка, в памяти которой тут же встала картина того, как она впервые посмотрела на своего ребенка и имя тут же родилось само собой в ее голове.

– Моя мать когда-то также говорила

– Я ее почти уже не помню. Ты ведь именно на нее больше всего похож?
– помимо воли произнесла Альбина, тут же смутившись.

Пожалуй это была единая тема которую они никогда не поднимали. Аля не хотела спрашивать, а Веталь и не спешил делиться подробностями о матери. Да и о детстве он говорил очень редко, чаще всего отшучиваясь или просто переводя тему. Аля когда-то даже удивлялась, зная его с раннего возраста, она совершенно не представляла какая атмосфера наполняет его дом. Хотя в детстве ее это и не интересовало почти. Своих проблем и переживаний тогда хватало.

– Ну, если исходить из слов отца, то да. Они кстати все еще поддерживают 'дружеские отношения', - спокойно ответил мужчина несказанно удивив этим девушка.

– Я не знала.

– Признаться, в детстве меня это безумно злило.

– Почему?

Веталь оторвался от созерцания жидкости в своем стакане и перевел свой взгляд на Алю. Девушка вздрогнула от того, сколько злости, обиды и... боли, она там увидела. Войтенко тем временем продолжил:

– Потому что она бросила меня. Уехала, оставшись с отцом в 'дружеских отношения', а меня и не спросила, чего хочу я. У них всегда было прекрасное деловое партнерство не обремененное излишней сентиментальностью и ответственностью, не спорю, возможно, это и хорошо. Вот только для ребенка, коим я в сущности тогда был в свои двенадцать лет, это воспринимается не самым лучшим образом. Знаешь, одно время я ее даже искренне ненавидел, игнорировал все письма, звонки и попытки связаться со мной. Так, наверное, продолжалось бы и дальше, если бы отец тогда не вмешался.

– Я не знала, - поражено произнесла Агеева, стоило ему только замолчать.

– И не должна была. Есть вещи, которые ты переживаешь в одиночку, которые закаляют и помогают понять, что детство закончилось и, как говорится, пора вступить в пору да здравствует суровый взрослый мир.

– Мне жаль.

– Не стоит. Это было давно

– А она...

– Я общаюсь с ней иногда. Раз-два в год, ну, а видел я мать года два назад на дне рождении отца.