Шрифт:
Дело обстоит более чем трагически! Нет такой школы, где бы не было молодых людей, употребляющих наркотики. Вы, конечно, скажете: у нас этого нет, потому что мы этого не видели. Так вот, должен вам сообщить, что употребляют наркотики и те, кто не вызывает никаких подозрений … И даже у меня, старого практика, это вызывает удивление. Вот уже два года, как проблема наркомании стала обсуждаться в ее истинных масштабах, о ней много говорят. Другое дело, качество поступающей информации, которая нередко смахивает на инструкцию о том, как начинать принимать наркотики.
Вы сидите с такими безучастными и выжидающими лицами, мол, что этот тип нам сейчас скажет? Мне даже хочется сойти со сцены и никогда больше ничего подобного не затевать …
Голос из зала:
– Смотря что вы нам намерены’ предложить…
Котаньский:
– Что я предлагаю? То же, что предлагал до сих пор: нормальную, будничную, честную жизнь.. Почему здесь сидят эти молодые люди со своей иной, чем у нас, жизнью? Им вовсе не хотелось забираться на эту эстраду. Неправда, что им хорошо живется с наркотиками. Но я подозреваю, даже почти уверен, что вы тоже предпочитаете покой в вашей школе и милых неконфликтных учеников проблемам со строптивыми и совсем не милыми учениками.
Голос из зала:
– Вы обвиняете нас в том, что мы хотим сохранить мир в школе? Я столько лет там работаю и буквально мечтаю, чтобы хоть что-то наконец сдвинулось с места!
Голос из зала:
– Я прошу ничего нам не инкриминировать! Говорите о своем.
Котаньский:
– Хорошо, отлично. Я говорю только о том, что касается наркомании. У меня есть одно подозрение: так же, как антиалкогольный закон никого еще не воспитал в духе трезвости, так и закон против наркомании никого не отвадит от наркотиков. Польская школа не имеет антхнаркотической программы, а ее бы следовало разработать. Поэтому МОНАР предлагает пока свою программу: формирование у человека взглядов и позиций, пробуждение сочувствия друг к другу, обучение умению пользоваться универсальными общечеловеческими ценностями, такими, как открытость, смелость, любовь, труд. Мы проповедуем честную жизнь. И мне бы хотелось с вашей помощью создать лигу учителей, это даст возможность в каждой школе иметь человека, хорошо разбирающегося в проблеме наркомании, способного дискутировать с молодежью. Мы можем предложить вам десятидневную и более длительную стажировку в одном из центров МОНАРа. Что вы на это скажете? Давайте обсудим, решим что-нибудь!
Мужчина с бородой:
– Может, разрешим курить в зале?
Возмущенная женщина:
– Нет уж! Давайте договоримся, если мы собираемся помогать другим, то нам самим нужно по бороть свои дурные привычки!
Котаньский:
– Петрек, может быть, ты расскажешь собравшимся, как обстоят дела в школах? Смелей!
Петрек:
– Слов не хватает! В разговорах с глазу на глаз клянутся, нто они за индивидуальность, за нешаблонные формы. Но на уроках действует один принцип: кто высовывается – того давить!
Мужчина в очках:
– Я тоже, с позволения сказать, учитель. Был у нас один ученик, не дотянул до аттестата. Его исключили из школы перед самыми экзаменами за то, что от него были одни беспокойства, он был не такой, как другие, и всех раздражал. Например, заявлялся в школу в пижаме. Все у него было наперекосяк, да и дома типичная ситуация – родители в разводе. В шиколе тоже все не клеилось. Парень озлобился, сел на наркотики. Еще не стал безнадежным наркоманом, но к тому шло. А произошло это из-за недостатка заботы, нежелания переждать, задуматься о том, почему этот молодой человек не такой, как все\ почему отстает в учебе, почему всем стал в тягость.
Котаньский:
– Если у мальчика или девочки что-то не ладится, прежде всего нужно проявить терпимость и протянуть им руку. Это не потребует от вас многого, достаточно сделать один душевный жест, повести себя иначе, чем он мог от вас ожидать. В Голоскове лечился один паренек, которого выставили из школы накануне выпускных экзаменов за то, что он пропускал занятия. Ситуация сходная: развод родителей, непонимание, безотцовщина.
Таким, как он, наркотики приносят обманчивое ощущение психологического комфорта. Это следствие мучающей пустоты, страхов, стрессов. Как члены общества, мы заботимся о том, чтобы у ребенка были еда, одежда, развлечения. А как же быть с потребностью в общении, в рассеивании страхов, неуверенности?
Наркоманы – отчасти наши жертвы, жертвы общества, системы. Петрек – тоже ваша жертва! У него тридцать восемь двоек, он ничего не хочет делать, у него одно желание – умереть! Ему не хочется жить, как мы, понимаете? Он стоит на краю пропасти. А что делает школа? Влепляет ему двойку за двойкой!
Белокурая женщина:
– Такова система образования, ничего не поделаешь.
Мужчина в очках:
– Между системой образования и учеником стоит живой человек, учитель!
Женщина в берете:
– Кому выгодны заявления, будто во всем виноват учитель, который не хочет протянуть руку? Петрек не один в классе, кроме него еще тридцать человек, и с каждым мы пытаемся найти общий язык.
Котаньский:
– А вы уверены, что говорите им именно то, что чувствуете?
Женщина в берете:
– Мне действует на нервы подобное словоблудие.
Женщина лет сорока:
– Вы говорите, виноваты учителя, а что сам Петрек сделал, чтобы не получать двоек?
Котаньский: