Теперь, одолев первое препятствие, Хилари ощущала странную радость от того, что ей приходилось играть роль. Она должна быть Олив Беттертон. Действовать так, как действовала бы Олив, чувствовать то, что чувствовала бы Олив. Окружающее было столь нереальным, что это казалось вполне естественным. Женщина по имени Хилари Крэйвен погибла при крушении самолета. Отныне она не должна даже вспоминать о ней. Вместо этого Хилари обновила в памяти все уроки, заученные ею так тщательно.

– Фербэнк… мне кажется, это было так давно, – произнесла она. – У Усинки – ты помнишь нашу кошку? – так вот, у нее родились котята, почти сразу, как ты исчез. Так много всего случилось, всяких повседневных мелочей, о которых ты и не знаешь… Это кажется таким странным!

– Знаю. Это разрыв с прежней жизнью и начало новой.

– И… с тобою все в порядке? Ты доволен?

Непременный женский вопрос, который задала бы любая жена.

– Все прекрасно. – Беттертон расправил плечи и поднял голову. Несчастные, испуганные глаза на довольном улыбающемся лице выглядели неуместно. – Любое оборудование, никаких ограничений в расходах. Идеальные условия для работы. А как все организовано! Просто невероятно.

– О, я в этом уверена. Мое путешествие… ты проделал такой же путь?

– Об этом здесь не говорят. Я не хочу тебя пугать, дорогая, но… понимаешь, тебе еще предстоит всё узнать.

– А прокаженные? Это действительно лепрозорий?

– О да, абсолютно подлинный. Команда медиков проводит кропотливую работу над исследованиями в этом направлении. Но он существует как бы отдельно. Пусть это тебя не тревожит. Это просто… хитрая маскировка.

– Понимаю. – Хилари осмотрелась по сторонам. – Это наша квартира?

– Да. Гостиная, вон там ванная, с другой стороны от нее – спальня. Пойдем, я тебе покажу…

Она встала и направилась вслед за ним через оборудованную всеми современными удобствами ванную комнату в обширную спальню. Две кровати, большие встроенные шкафы, трюмо и книжные полки. Хилари заглянула в один из шкафчиков и со смехом отметила:

– Я даже не знаю, что мне туда класть. У меня с собою только то, что на мне надето.

– А, ты об этом!.. Ты можешь позволить себе все, что угодно. Здесь есть ателье мод, можно приобрести любые аксессуары, косметику, что захочешь… Всё по высшему разряду. На территории Объекта есть все необходимое. Нет необходимости выходить за его пределы.

Он произнес эти слова небрежно, но чуткий слух Хилари уловил отчаяние, скрытое за этими словами.

«Нет необходимости выходить за пределы. Нет шанса когда-либо выйти за эти пределы. Оставь надежду всяк сюда входящий… Хорошо оборудованная клетка! – думала она. – Устроено ли это ради того, чтобы все эти люди, такие разные, отказались от своих стран, от своей верности, от своей повседневной жизни? Доктор Баррон, Энди Питерс, молодой Эрикссон с мечтательным лицом, высокомерная Хельга Нидхайм… Знают ли они, что найдут здесь? Будут ли довольны этим? Будет ли это то, чего они хотели? Лучше не задавать слишком много вопросов… на тот случай, если кто-нибудь подслушивает».

Действительно ли кто-то подслушивал? Велась ли за ними слежка? Том Беттертон явно считал, что это так. Но был ли он прав в своих предположениях? Или это просто нервы, истерика? Беттертон вот-вот может сломаться, решила Хилари.

«Да, – мрачно подумала она, – и ты, моя девочка, через шесть месяцев можешь скатиться к тому же…» Она гадала, каково всем этим людям жить вот так.

– Ты не хочешь прилечь ненадолго, отдохнуть? – спросил ее «муж».

– Нет… – Она помедлила. – Нет, кажется, не хочу.

– Тогда, наверное, тебе следует пройти со мной в регистратуру.

– Что такое регистратура?

– Все прибывшие проходят через процедуру регистрации. О тебе составляют полную запись. Состояние здоровья, состояние зубов, кровяное давление, группа крови, психологические реакции, вкусы, антипатии, аллергии, склонности, предпочтения…

– Звучит очень по-армейски – или, следует сказать, по-медицински?

– И то и другое, – согласился Том Беттертон. – То и другое верно. Это весьма солидная организация.

– Так об этом и говорят, – заметила Хилари. – Я имею в виду, о том, что за «железным занавесом» все тщательно спланировано.

Она пыталась вложить в свои слова достаточно восхищения. В конце концов Олив Беттертон предположительно была на стороне партии, хотя – в формальном смысле – и не состояла в ней. Беттертон уклончиво ответил:

– Тебе еще многое предстоит понять, – и быстро добавил: – Лучше не пытаться узнать все сразу.

Он снова поцеловал ее: странным, с виду нежным и даже страстным поцелуем, который на самом деле был холодным как лед, – и прошептал ей на ухо: