– Тебе нравится ресторан? – спрашивает Маркус, поднося к губам мою руку. – Дизайн очень оригинальный, правда?

Да уж. Маленький ресторан, такой эксклюзивный, что в зале не более дюжины мест, оформлен как корабль. Но нет привычных сетей и барометров – интерьер больше похож на первоклассную каюту «Титаника». Меня даже начинает слегка укачивать.

– Просто супер, – слабым голосом соглашаюсь я.

– Я очень рад, что тебе нравится, потому что этот ресторан принадлежит моему близкому другу – Ричарду Ли Хьюлетту. Мы вместе учились в Итоне, оба занимались греблей и так далее. – Он подается вперед и подливает вина в мой бокал. – Ты скоро с ним познакомишься. Я хочу, чтобы ты познакомилась со всеми моими друзьями. И родственниками. Что скажешь?

Назовите меня параноиком, но, по-моему, Маркус слегка торопит события. Куда делся ловелас, о котором кричали газеты? Происходящее кажется нереальным.

Неужели достопочтенный член парламента от Тэпли-на-Темзе действительно испытывает ко мне серьезные чувства? Похоже на то, и я должна бы прыгать от счастья. Маркус, со своими густыми каштановыми волосами, точеным телом и золотистой кожей, невероятно сексуален. Никакая женщина не отказалась бы от такого союза.

Я улыбаюсь и напоминаю себе, что влюблена до безумия, что я – самая счастливая девушка в этом зале. Но какой-то внутренний голос шепчет, что Маркус похож на карамельную конфету – восхитительный и желанный, но ненадолго.

Не обращая внимания на внутренний голос, я вновь принимаюсь слушать Маркуса, который рассказывает о планах на будущий срок пребывания в должности. Я ничего не понимаю, но энергично киваю и поддакиваю в нужных местах, так что, надеюсь, сойдет. Пока он разглагольствует об открытии новых школ и академий, я задумываюсь о маме.

Мама чуть не упала в обморок от радости, когда услышала, с кем я ужинала в «Кливдене». К счастью, она не читает желтую прессу. Поэтому она с огромным восторгом рассказывает всем и каждому, что за ее крошкой Элли ухаживает «этот милый молодой человек из парламента». Когда я в последний раз приезжала домой, на мамином кофейном столике гордо лежал «Журнал для новобрачных», и мама говорила исключительно о том, как приятно было бы устроить свадьбу по весне. Хотя я и рада, что мама в таком отличном настроении, у меня ощущение, что я сижу в ящике и кто-то медленно, но верно опускает крышку. Впрочем, маме, наверное, намного тяжелее. Операция назначена на следующую неделю, но тем не менее в истинно британском духе мы что есть сил притворяемся, будто живем по-прежнему.

Маркус и Руперт – оба идеальные мужья, поэтому, наверное, проблема во мне. Может быть, стоит обсудить с Сэм мою прошлую жизнь. Если я возрождалась уже не раз, стоит задуматься, отчего я до сих пор делаю дурацкие ошибки.

Когда нам приносят счет (слава Богу, Маркус платит сам: ужин стоит столько, сколько я зарабатываю в месяц), уже довольно поздно, поэтому он отвозит меня домой в своем роскошном «ягуаре».

– Спасибо за прекрасный вечер, – говорит он, и мы целуемся. Салон автомобиля залит болезненным оранжевым светом уличного фонаря. – Я прекрасно провел время. Как всегда.

– Я тоже. Может быть, зайдешь?… – Черт возьми, как пошло звучит. – И я сварю тебе кофе.

– Я предпочту постель. – Он лукаво подмигивает, и мой пульс наконец-то убыстряется. Потом приходит ужасная мысль. Моя спальня напоминает торговый зал после дешевой распродажи. Никак нельзя привести туда Маркуса!

К счастью, он качает головой:

– Хотя мне очень хочется кофе… и всего остального, завтра рано утром я должен быть в парламенте, поэтому придется ночевать дома.

Я придаю лицу разочарованное выражение, хотя в душе, честно говоря, пляшу от радости. Маркусу незачем вступать в мир, в котором есть трусы, висящие на батарее, подгоревшее молоко и обшарпанный туалет. У каждой девушки – свои секреты.

– Значит, до скорого, – говорю я, целуя его в ответ. – Моя сестра угрожает закатить званый ужин и будет рада видеть тебя в качестве почетного гостя.

– Я постараюсь. А твоя соседка? – спрашивает Маркус, покрывая поцелуями мою шею и ключицы. – Сэм и ее бойфренда тоже пригласили?

– Нет, – я смеюсь, – их совершенно точно не пригласили. Аннабель и Сэм друг друга терпеть не могут. И к тому же Сэм и Мада следующие две-три недели не будет дома.

– А что случилось? – спрашивает Маркус, и его руки опускаются ниже. Я закрываю глаза и вздыхаю. Он находит правильные точки. – Что случилось? – повторяет он, и теплое мужское дыхание щекочет мою кожу. – Куда они собрались? В отпуск?

Очень мило, что Маркус спрашивает о Сэм, хотя виделся с ней только раз и был притом обозван шовинистом и капиталистической свиньей (да, Сэм именно такого мнения о нем). Если бы я не знала из газет, что Маркус предпочитает длинноногих блондинок – или кудрявых брюнеток, как в моем случае, – я бы поклялась, что он увлекся воинственной сторонницей «зеленых» (несмотря на дреды). Кстати, он начинает интересоваться и экологическими проблемами. Должно быть, я хорошо влияю на Маркуса.

– Они отправились митинговать. Ну, помнишь, насчет Этти-Вудс, неподалеку от Тэпли, – говорю я, пока он скользит губами по моей шее. – На этой неделе они собираются переселиться прямо в лес.

Я уже бывала в Этти-Вудс, и меня впечатлила замысловатая сеть домиков, веревочных лестниц и туннелей, которые выстроили Мад и остальные. Кто-то играл на флейте, люди пели и болтали, на костре готовился ужин. Совершенно в духе «Великолепной пятерки». Мне самой захотелось остаться, открывать сардинки и пить имбирное пиво, но Сэм вовремя напомнила, что в лесу нет туалетов.

– Они уже там? В Этти-Вудс? – Маркус вдруг замирает. Кажется, он испуган. – Быть не может!

– Пока они только провели канатную дорогу. Но много времени им не понадобится, – охотно объясняю я. – Они собирались переселиться еще несколько недель назад, потом случились какие-то проблемы, и муниципалитет Тэпли остался с носом. Сэм говорит, землю никак не могут поделить.