Тараса Григорьевича прекратилось.

Тут уместно вспомнить, что Тарас Григорьевич первый у нас в России начал

гравировать иглою на меди по способу и манере фламандцев XVII ст., придерживаясь

манеры Рембрандта.

(Здесь автор воспоминаний показал присутствующим образец гравирования Рембрандта

и гравюру «Компания», — как образец гравирования Тараса Григорьевича.)

Эта гравюра («Компания») подарена была мне самим Тарасом Григорьевичем в 1859

году. Тарас Григорьевич очень любил этот род гравирования, в котором достиг известной

степени совершенства. Я видел в 59-м году у него в мастерской большой, 3/4 арш. в

вышину, прекрасный рисунок — «Сосновый лес».

В 47-м году Тарас Григорьевич переселился в Киев преподавателем * при университете.

* Рисования.

По возвращении Тараса Григорьевича в Петербург, ему было отведено в здании

Академии помещение рядом с академическою церковью, состоящее из одной комнаты,

разделенной на две части: на антресоли и мастерскую; на антресолях стояла его постель. В

59 году я был в Петербурге и посетил его в этой его квартире. При этой встрече я был

поражен резкою переменою его внешности: это не был прежний широкоплечий,

коренастый, с целыми волосами на голове мужчина в сером сюртуке, каким я его знал

прежде, предо /101/ мною был совершенно исхудалый, лысый человек, без кровинки в лице,

руки его сквозили до того, что видны были насквозь кости и жилы... Я чуть не прослезился.

Многие, конечно, помнят, какой энтузиазм в то время вызывали литературные

произведения Тараса Григорьевича в его земляках и особенно в землячках. Институты на

юге России были полны его горячими поклонницами. Разговаривая о прошлом и

обратившись к настоящему, Тарас Григорьевич между прочим сказал: «Нынешним летом я

приеду к вам в Полтаву, там у меня есть еще товарищ Ткаченко (учитель полтавской

гимназии), а вы подыщите мне невесту». Видя его хворым, я в душе не одобрял его

намерения жениться, но он прибавил: «Ви не подумайте, що я хочу взяти за себе баришню;

мені висватайте яку-небудь попівну, таку, щоб і чоботи з мене знімала». — «Шкода, — кажу,

99

— а як розбере, що ви за чоловік і яку добули собі славу, то зараз скаже, що мені подобає не

така доля. Годі вам, Тарасе Григоровичу, тілько лишні клопоти будуть».

Известно, что Тарас Григорьевич, чем более приближался к концу жизни, тем более все

думал о женитьбе, известно также, чем кончились его попытки выбрать себе жену из

девушек простого сословия, нисколько его не понимавших. Он тешил только свое

воображение, для этих же девушек, хоть и простых, но с самостоятельными понятиями и

склонностями, никакой гений не заменит молодости. Так и кончил Тарас Григорьевич свой

век одиноким.

В Полтаве мне уже не пришлось с ним более видеться. Я выехал в Крым и там спустя

некоторое время услышал о смерти его и о том, что прах его провожал до могилы один из

моих товарищей по Академии — Григорий Николаевич Честаховский.

В. В. Ковалев

ВОСПОМИНАНИЯ О Т. Г. ШЕВЧЕНКО

(С. 99 — 101)

Опубликовано одновременно в ж. «По морю и суше» (Одесса. — 1896. — № 8 (25 февр.). — С. 135 —

137) с примечанием редакции: «Воспоминания передала нам дочь В. В. Ковалева — Лидия Викторовна

Петерсон» и в газ. «Жизнь и искусство» (1896. — 27 февр.). Печатается по ж. «По морю и суше».

Ковалев Виктор Васильевич(1822 — 1894) — художник, в 1844 году посещал рисовальные классы

Академии художеств и познакомился с Шевченко. В 1844 году до весны 1845 года жил с Шевченко и И.

Гудовским, М. Карпо и К. Роговым в доме Бема на Васильевском острове (теперь 2-я линия, 3). Помогал

Шевченко в издании и продаже «Живописной Украины». В 1851 году получил звание неклассного

художника. Был преподавателем рисования в Полтаве и Одессе. Встретившись с Ковалевым после

возвращения из ссылки в Петербурге, Шевченко подарил ему офорт «Приятели» («Компания»).