Среди недвижимости Карла Юхана выдающее место занимал порфирный завод в Эльвдалене. Добыча и обработка порфира — пурпуроносного минерала, употреблявшегося ещё древними египтянами, римлянами и византийцами для отделки дворцов и изготовления скульптур, саркофагов и предметов искусства, в Эльвдалене началась в 90-е года XVIII столетия. Завод действовал вполне успешно, пока для шведов не наступили тяжёлые времена и не истощились средства. В 1817 году заводом заинтересовался

Карл Юхан. Он сразу оценил перспективу использования эльвда- ленского производства в интересах короны, например, для изготовления королевских подарков, и послал на завод сотрудника Особенного бюро капитана Эрика Форселля. Капитан, действуя от имени «подставного лица», сделал владельцу завода предложение организовать акционерное общество, но получил отказ. Тогда король, частично раскрыв будущего владельца, приобрёл завод для принца Оскара, но все в Швеции знали, что настоящим его владельцем был он сам.

В 1819 году Карл Юхан лично посетил завод и навёл там порядок, уволив своего зарвавшегося управляющего, в которого быстро превратился капитан Форселль. Форселль не поладил с местным директором и стал против него интриговать. Вместо Форселля был назначен Рёсляйн, обладавший, по сравнению с Форселлем, большим недостатком: он был таким же холериком, что и сам король Карл Юхан. Скоро Рёсляйн тоже поссорился с директором, и в их конфликт были вовлечены служащие и рабочие завода. В дело вмешался посредник в лице короля, и порядок там снова был восстановлен. Рёсляйна оформили арендатором, а завод получил от короля заказы на памятники, вазы и другие украшения. Последний заказ завод исполнял для самого Карла Юхана, но не для живого, а уже умершего: он делал саркофаг, который был готов лишь к 1856 году. После этого Оскар I завод продал211. Отсюда, из Эльвдалена, в 1825 году в сад летнего дворца Русендален была доставлена и установлена огромная порфирная чаша — Русендальская ваза, которая стоит до сих пор целой и невредимой и радует глаз всех, кто туда приезжает.

Главным куратором личных финансов Карла Юхана было упомянутое выше Особенное бюро, преобразованное из его секретариата после 1818 года. Своим возникновением секретариат был обязан тому факту, что Карл Юхан не владел шведским языком, иначе вряд ли бы он доверил такое важное и сугубо личное дело посторонним. Итак, Особенное бюро, занимаясь устным и письменным переводом, знакомя короля с особенностями шведского правления и с представителями чиновничьего аппарата, следило также и за его финансами. Фактически оно выполняло функции управления делами короля Швеции и располагалось в одной из комнат королевского дворца, неподалёку от Колонного зала.

К делам Бюро часто привлекался риксмаршал граф Брахе, королевские адъютанты и другие «компетентные» лица, но руководил им, как мы уже упоминали, на первом этапе Л. де Кан. Даже после того как земляк утратил доверие Карла Юхана и был фактически отстранён от основных дел Бюро, де Кан ещё долго занимался выплатой пособий родственникам короля во Франции. Л. Кана сменил упоминавшийся ранее норвежец Юхан Хюбнер фон Хольст, прибывший в Швецию в 1809 году вместе с датским принцем Карлом Августом. Карл Юхан ему очень доверял и произвёл в 1817 году в генерал-майоры. Большую помощь королю оказывал и военный советник Юхан Ульрих (1781—1849), а после смерти Хольста и Ульриха — граф Э.А. Левенхаупт, последний заведующий Особенного бюро при жизни Карла Юхана. Граф вёл всю переписку короля, включая переписку со шведскими послами за границей — Карл Юхан считал себя большим специалистом в дипломатии и всё время «наступал на ноги» министрам иностранных дел. Экономическими делами в Бюро ведал Конрад Фердинанд Вейдеманн, в норвежских делах ему помогал упомянутый выше К.Х. Рёсляйн. Ещё один сотрудник Бюро — полковник Берндт Бергман (1795—1882) — был произведен Карлом Юханом в дворянство, получил фамилию «фон Шинкель » и стал потом известным автором исторических сочинений о Карле Юхане и его времени.

Естественно, сотрудники Особенного бюро при дворе Карла Юхана пользовались большим влиянием — может быть, больше, чем члены правительства, например, Рёсляйн или один из руководителей осведомительной полиции и известный памфлетист Карл Август Гревесмёлен (1754—1823). Гревесмёлен начал свою карьеру при Карле XIII и по некоторым признакам несёт ответственность за убийство в 1810 году графа Ферсена. (Впрочем, это случилось до того, как Бернадот появился в Швеции.) При кронпринце Карле Юхане он отличился антисемитской агитацией и применением в сыскной работе провокационных методов. Непопулярен у столичных жителей был также и стокгольмский полицмейстер, а потом министр полиции К.У. Нерман, но он умел выслужиться и снабжать Карла Юхана нужной информацией, а потому достаточно долго находился у него на службе. Л.У. Лагерквист пишет, что сведения Нермана представляли собой чаще всего всякого рода слухи и сплетни, добытые его агентами, а когда информации не было, он просто «высасывал её из пальца». Вообще-то Нерман должен был информировать короля через губернатора Стокгольма, но король по известным только ему соображениям предпочитал выслушивать именно самого полицмейстера.

Король был вынужден поддерживать свой имидж не только в самой Швеции, но и за её пределами, для чего активно использовал своих послов в европейских столицах, главным образом Густава Лёвенхъельма, шведского посла в Париже. Послы с помощью местных издателей печатали речи Карла Юхана, его воззвания и прокламации. «Общественное мнение — королева мира, всегда помните об этом!» — говорил король.

Он внимательно следил за тем, что печатают во Франции, и выписывал на Особенное бюро до 5—6 самых разных французских газет. Наполеон с острова Св. Елены начал кампанию по прославлению собственного имени и в основном за счёт своих соперников и бывших товарищей по оружию. Естественно, он не преминул лягнуть Бернадота, и Карл Юхан делал всё возможное, чтобы достойно парировать эти выпады в свой адрес.

К нему, как мы уже указывали выше, приезжали многие опальные французы, и, естественно, они, как могли, помогали ему в пропагандистских мероприятиях. В 1833 году Карл Юхан встретился с путешествующим по Скандинавии историком и филологом Антуаном Ампером (1800—1864), сыном великого физика, и в беседе с ним произнёс историческую фразу:

— Я единственный республиканец среди монархов Европы.

Карл Юхан собирался дать отпор всем своим недругам во Франции и усердно собирал автобиографический материал. Как и Наполеону на о-ве Св. Елены, создававшему мифы о себе во время бесед со своими придворными, Карлу Юхану было что оставить потомкам. Он не был лишён способности к мифотворчеству и желания распространять их, но воспользоваться собранным материалом он при жизни так и не успел.

Карл Юхан охотно занимался благотворительностью: отчасти потому, что народ от него это ждал, а отчасти по своей щедрости и склонности делать добро людям. При поездках по стране он в каждом городе оставлял по 100 и более риксталеров в т.н. кассах для бедных. В Швеции и Норвегии часто происходили неурожаи и эпидемии голода, и король обязательно направлял туда свои личные средства — правда, всегда с увещеванием использовать эти деньги с умом и целенаправленно, например, с советом закупить на них семена для будущего урожая. Если он узнавал, что в помощи нуждается отдельный человек, то и тут он не оставался в стороне. Случался пожар — он помогал погорельцам. Деньги всегда брал из своих доходов и никогда — из апанажа. Все расходы на эти цели тщательно фиксировались Особенным бюро, а на досуге анализировались и изучались самим благотворителем. Горе было тому бухгалтеру, который сделал неправильный баланс или допустил в отчётах какую-нибудь ошибку!