Л. А. Ильина. Свекловичница. Цветная гравюра на линолеуме. 1956 г - илл. 176 б

Сходные поиски еще ярче выражены в творчестве Л. А. Ильиной (р. 1915). Ильина училась в Московском полиграфическом институте у В. А. Фаворского, М. С. Родионова, П. Я. Павлинова. Уехав в 1939 г. во Фрунзе, она прочно связала с тех пор свою судьбу художника с Киргизией. Долгое время ее деятельность была сосредоточена в области книжной графики, с середины же 50-х гг. ее все сильнее привлекает станковый эстамп. Образы Ильиной эпичны, как величавая природа Киргизии. Ее героиням присущи душевная сила, свободное достоинство. В спокойных лицах, в пластике фигур, в особой грации осанки художница умеет передать Эти черты. Изображает ли она вечерний отдых женщин после трудового дня (серия «Слово о киргизской женщине», 1958, цветная линогравюра), «Делегаток из Тянь-Шаня» (линогравюра, 1960) или девушку, в минутном покое заглядевшуюся на полевой простор («Свекловичница», линогравюра, 1956), — внутренний ритм ее листов значителен и нетороплив, образный строй монументален. Энергична, мужественна манера художницы — крупный штрих, декоративная цельность обобщенного цветного пятна структурность композиций.

В. Юркунас. Юрате и Каститис. Гравюра на линолеуме. 1960 г

илл 181 б

Иная настроенность в работах В. Юркунаса (р. 1910) и А. Макунайте (р. 1926), представляющих два поколения литовских графиков. Среди ранних работ Юркунаса, получившего образование в Каунасской художественной школе, выделяются иллюстрации к поэме «Мужик Жемайтии и Литвы» (линогравюра, 1947) писателя 19 в. Д. Пошки, с горькой безнадежностью рисующего беспросветную жизнь, тяжкий труд литовского крестьянина в прошлом. Суровые образы, возникшие под резцом Юркунаса, точно соотнесены с поэмой. Сочная пластика его гравюр, его чуждый приглаженности стиль близки мужественному, по-народному яркому языку книги. Контраст этому циклу представляют эстампы «Юрате и Каститис» и «Буду дояркой!» (оба — линогравюра, 1960), где торжествует молодость с ее неудержимым стремлением к счастью и нерастраченным богатством душевных сил. Тради-ционны народность этих образов, сугубая их конкретность, связь с устоявшимся жизненным укладом, построенным на незыблемом уважении к труду. Ново чувство свободы и закономерности счастья, ощутимое в героях Юркунаса. В творчестве Макунайте к этим гравюрам близко изображение девушки, увенчанной колосьями, из серии «Песня о ржи» (линогравюра, 1959 — 1960). Вполне земное и конкретное, оно звучит многозначительно, чуть символично, венчая трудное и местами драматическое повествование. Эта серия принадлежит к числу лучших произведений Макунайте, много работающей как в станковой, так и в книжной графике.

С конца 50-х гг. новое в воплощении современности все более сосредоточивается в эстампе. Свидетельством тому служат как вещи названных выше художников, так и многие другие произведения. Сильно выступает в эстампе молодежь — москвичи И. В. Голицын (р. 1928), Г. Ф. Захаров (р. 1926), А. В. Бородин (р. 1935), украинец Г. В. Якутович (р. 1930), ленинградец А. А. Ушин (р. 1927), литовская художница А. Скирутите (р. 1932) и другие. Хотя многое в их творчестве еще в становлении, контуры индивидуальности каждого ясны.

Люди в действии, их активность, их труд, жанрово-характерные черты жизни интересуют Г. Якутовича. Его почерк прекрасно передает пластику движений человека, их ритм — упругий, непрерывный, круговой — в листе «Аркан» (линогравюра, 1960), изображающем народный танец, или размеренный, полный усилия — в гравюре «Плотогоны» (линогравюра, 1960). А. В. Бородин удачно начал свой путь циклом линогравюр, посвященных оленеводам Севера (1961). В его вещах преобладает настроение внутренней сосредоточенности, душевный покой, в манере же — декоративность, плоскостность, подчеркнутая ритмичность цветовых пятен. В эстампах «Песня моей Родины» (линогравюра, 1961), «Далеко в конце поля» (линогравюра, 1962) и других А. Скирутите стремится соединить теплоту жизни, ее простых примет и многозначительную символику, песенное начало и жанр.

Вдумчиво, взволнованно рисует Москву И. В. Голицын. Его пейзажи интересны подробностями, в них очень сильно и чувство целого, то ощущение огромного, живущего сложной жизнью города, которое делает Голицына настоящим урбанистом — одним из немногих сейчас в нашей графике. Пробуя силы в портрете, Голицын удачно изобразил своего учителя В. А. Фаворского за работой (линогравюра. 1961). Потоки света, движение, жизнь за окнами тесной комнаты и сосредоточенная атмосфера творчества даны здесь в контрастном, но гармоничном соединении. Не нарушаемая ничем глубокая погруженность художника в свой труд и тысячи нитей, сязывающих этот труд с жизнью, — таковы смысл, концепция этого портрета.

Г. Ф. Захарова — ученика Фаворского — тоже привлекает городской пейзаж, но, в отличие от работ Голицына, в его листах как бы обнажается ритмическая структура каждого мотива, резко подчеркивается движение, таящееся в рисунке улиц, в силуэте мостов, в контурах реки. В его пейзажах, даже рисующих какую-нибудь узкую улочку, всегда есть сложное многоплановое пространство, воздух, простор; его листы отличает волевая и активная интонация. В дальнейшем в произведениях Захарова появляются поиски общей гармонии пейзажного образа, возникает ощущение полноты жизни, изображенной в мгновения спокойствия и тишины.

Г. Ф. Захаров. Пейзаж с охотником. Гравюра на линолеуме. 1964 г - илл. 181 a

П. А. Упитис. Дубы. Из серии «Гауя». Гравюра на дереве. 1957 г - илл. 180 б

Движение, динамика составляют основное зерно и в пейзажах А. А. Ушина, объединенных в «Сюиту о проводах» (линогравюра, 1960). Он также умеет быть активным, увлечь зрителя в свой мир, показать красоту высокого неба и стремительной чащи дождя, четкие тени сосен и снопы света из окон вечернего поезда.

Пейзаж вообще получил очень широкое развитие в конце 40-х — в 60-х гг. Художники разных поколений трудились в этом жанре. Почти в каждой республике здесь были свои достижения. Картины природы в ксилографиях латышского мастера П. А. Упитиса (р. 1899) обычно оживлены человеческим трудом. Люди осушают болота, сплавляют лес по реке; высокие возы с сеном доверху занимают пространство в его листах. Живой клубящийся штрих все превращает в единую симфонию действия, композиция емко вбирает подробную панораму земли и рек. Рядом с этими гравюрами пейзажи эстонца Г. Г. Рейндорфа (р. 1889), выполненные карандашом, кажутся бледной и филигранной миниатюрой. Но, вглядевшись в них, легко заметить богатство скромной гаммы серых тонов, с помощью которой умело воспроизведены напоенные солнцем «Жаркие дни августа» (1955) или «Вечер над озером» (1955 — 1956). Тщательно и тонко исполненные пейзажи Рейндорфа увлекают скорее своей точностью, чем эмоциональными качествами. Та же тонкость, тщательность рисунка — и в иллюстрациях художника к «Сказкам» А. С. Пушкина (графит, 1946 — 1948).