Один готов.

Второго я снял из винтовки, пока он наблюдал за торнадо. А заодно прикончил и его сменщика, попытавшегося встать к оружию. Больше желающих не нашлось.

Да и минометы подозрительно молчали.

Ну, да, ладно…

Остальные Иглы я запустил через стену. Что там началось…

АД

Когда заклинания утратили свою силу, я еще немного выждал, шаря через прицел по крепостной стене, а потом вышел из укрытия и легкой походкой направился к воротам.

Кстати, перед ними уже никого не было. Ребята, так стремившиеся попасть внутрь крепости, резко передумали и попрятались. Да и на стенах никого не было видно.

Неужели больше нет желающих безвременно покинуть этот мир?!

Похоже нет…

Ворота были прочными. Мне понадобились все оставшиеся гранаты — парочку я перебросил через стену на тот случай, если кому-то захочется встретить меня у входа, — и два запасных аккумулятора, чтобы пробить в них брешь.

Я появился на крепостном дворе из клубов дыма, с причудливой винтовкой наперевес.

Ангел смерти — не иначе.

Уцелевших защитников крепости было немного. Те, что посмелее, робко выглядывали из укрытий, даже не помышляя о сопротивлении. Когда я бросал на них взгляд, мне под ноги летело колющее и режущее оружие.

Так то…

А в душе зародилось неприятное подозрение: неужели Координатор бросил на произвол судьбы своих защитников и телепортировался в безопасное место?

Что ж, этого и следовало ожидать.

И на что я только рассчитывал?

Теперь придется вылавливать этого урода по всему Альтиндору. Но я его обязательно найду и прикончу.

Клянусь…

Ладно, поздороваюсь хоть с теми, кто остался в замке. Может быть, встречу старых знакомых.

Я вошел в распахнутые настежь двери и прямиком направился в тронный зал.

— Где он? Где мой жезл?! Отвечай, ублюдок!

А голосок-то знакомый…

Он доносился аккурат из зала, к которому я приближался тяжелой поступью. Видимо, мои шаги были услышаны, и голос тут же смолк.

Я ногой распахнул створки дверей и вошел в тронный зал.

Место действия — то же, действующие лица — те же.

В зале находилось трое. Гамет завернув Аристеру руки на спину, удерживал его в неподвижности, а в это время Координатор обрабатывал бока моего так называемого друга кулаками. Впрочем, когда распахнулись двери, он прекратил избиение своего второго — или третьего — «я» и уставился на меня с ненавистью и страхом.

— Послушай… — начал он свою прощальную речь. Без жезла, который, как я понял, тиснул дружище Аристер, он был вежлив, но так же многословен. — Давай забудем все те недоразумения, которые между нами были. Ты и я — вот сила, которая перевернет этот мир. Даже без Сердца Альтиндора обойдемся. Ты и я, а? А хочешь, я помогу тебе вернуться в реал? Ты ведь этого хотел, да? Одно твое слово — и ты дома. Согласен?

Я не спеша приближался к нему, глядя прямо в глаза.

На что он рассчитывал, говоря всю эту чушь?

И это он называл меня наивным…

Когда Гамет ослабил хватку, Аристер попытался вырваться, но гигант снова скрутил его в бараний рог.

— Не подходи! — взвизгнул Координатор. — Не подходи, или твой друг умрет! Гамет!

Громила покорно выхватил нож и приставил его к горлу Аристера.

— Да и черт с ним, — тихо сказал я, остановившись перед своим врагом.

Он смотрел на меня, дрожал и пытался что-то сказать.

Каким же жалким он был в этот миг…

Я сунул руку в карман, достал некий предмет и протянул его Координатору.

— Держи.

— Что это? — спросил он, но все же взял Слезу Илунэ в ладонь.

Внезапно его лицо перекосила гримаса боли. Он попытался разжать пальцы и избавиться от «Уголька», но Слеза намертво припеклась к его ладони.

Координатор заверещал, замахал рукой, запрыгал на месте, а потом и вовсе начал нарезать круги по залу. Боль, которую он испытывал, становилась все нестерпимее, а крик все громче.

А я стоял и равнодушно смотрел, как медленно, в мучениях умирает мой враг. Сначала сжатый кулак задымился и запахло жженой плотью. Потом он и вовсе вспыхнул огнем, который, пожирая и обугливая плоть, быстро пополз по руке.

Координатор визжал, как свинья и молил о пощаде. Я мог бы его спасти, забрав Слезу Илунэ…

Но я не стал этого делать.

Я молча стоял и смотрел, как превращается в факел человек, убивший любимого мною человека. И в моем сердце не было ни жалости, ни сожаления.