С этими словами Эльза Вольф закрыла глаза и отключилась от Питта и окружающего мира столь же эффективно, как если бы ушла в глубокую заморозку.

Когда Питт покидал клинику, день уже клонился к вечеру, и он решил не возвращаться в НУМА, а сразу отправиться домой. Попал, как назло, в час пик и медленно полз в потоке машин, пока в конце концов не добрался до съезда с моста Рокамбо на Вашингтон-Мемориал-Парквей. Дальше дело пошло веселей, и он уже подъезжал по служебной дорожке аэропорта к своему ангару, когда запищал спутниковый телефон.

– Да?

– Привет, милый! – раздался в трубке чарующий голос депутата Конгресса Лорен Смит.

– Всегда рад слышать моего любимого народного представителя.

– Что ты делаешь сегодня вечером?

– Собирался зажарить омлет с копченым лососем, принять душ и посмотреть телевизор, – ответил Питт, проезжая мимо охранника, который завистливым взглядом проводил его коллекционный “форд”.

– До чего скучная жизнь у холостяков, – притворно вздохнула она.

– По барам я перестал шляться сразу после совершеннолетия.

– Ну да, как же, расскажи кому-нибудь другому. – Она отвлеклась, отвечая на какой-то вопрос одного из своих помощников. – Извини. Тут избиратель позвонил и пожаловался на выбоины на дороге перед своим домом.

– Скучная жизнь у конгрессменов, – отплатил ей Питт той же монетой.

– А за хамство ты меня повезешь сегодня ужинать в “Сен-Сир”.

– Хороший у тебя вкус, крошка. Это мне обойдется в месячную зарплату. А по какому случаю гуляем?

– Передо мной на столе лежит досье на “Дестини Энтерпрайзес” в кирпич толщиной, и обойдется оно тебе ровно в то, что я сказала.

– Тебе никогда не говорили, что ты занимаешься не своим делом?

– Я продавала душу за прохождение законов куда чаще, чем любая шлюха продавала свое тело клиенту.

Питт остановил машину возле дверей ангара и нажал кнопку на дистанционном пульте.

– Надеюсь, ты заказала столик? В “Сен-Сир”, насколько я помню, с улицы не пускают.

– Я однажды оказала услугу тамошнему шеф-повару. Можешь мне поверить, у нас будут лучшие места во всем заведении. Подъезжай за мной домой в половине восьмого.

– А скидку на выпивку твой знакомый мне устроить не сможет?

– Очень остроумно! – фыркнула Лорен. – До встречи.

У Питта не было настроения завязывать галстук, и к дому Лорен в Александрии он подкатил в серых слаксах, темно-синей спортивной куртке и шафрановом свитере с высоким воротом. Лорен заметила его машину с балкона четвертого этажа, помахала рукой и быстро спустилась вниз. Она выглядела ослепительно в черной кружевной блузке с бисером, плиссированных спереди брюках “палаццо” и манто из искусственного меха до колен. При ней был черный кожаный кейс, удачно гармонировавший с нарядом. Шляпку она надевать не стала, потому что еще с балкона увидела поднятый верх “форда” и могла не беспокоиться, что ветер растреплет волосы.

Питт вышел из машины и галантно распахнул перед Лорен дверцу.

– Приятно видеть, что не перевелись еще на свете джентльмены, – сказала она, кокетливо улыбнувшись.

– Старая школа. – Он нагнулся и поцеловал ее в щеку.

До ресторана пришлось добираться каких-то две мили. Служитель на парковке засветился, как свечка в хеллоуинской тыкве, заметив подъезжающий “форд” 1936 года. А от практически бесшумного выхлопа машины по спине у него пробежала сладострастная дрожь.

Он выписал квитанцию, сел за руль, но отъехать не успел, потому что Питт сунул голову в окно и посмотрел на приборную доску.

– Что-нибудь не так, сэр? – нервно спросил служитель.

– Да нет, ничего. Просто проверил счетчик пробега, – усмехнулся Питт, понимающе глядя на молодого человека.

Мечта прокатиться на шикарной тачке, пока хозяин ужинает, умерла, едва успев родиться. Печально повесив голову и что-то бормоча себе под нос, парнишка медленно въехал на стоянку и припарковал “форд” рядом с “бентли”.

Ужин в “Сен-Сире” оставлял незабываемое впечатление. Ресторан был расположен в кирпичном доме восемнадцатого века, а его шеф-повар и совладелец попал в Вашингтон из Парижа через Канны, где его “открыли” двое богатых вашингтонских промышленников, имевших вкус к хорошей еде и хорошему вину. Они субсидировали открытие ресторана, выделив шеф-повару пятьдесят процентов пая. В отделке главного зала преобладали темно-синие и золотые тона, декор и мебель были выдержаны в марокканском стиле. Всего двенадцать столиков, которые обслуживали шесть официантов и четверо подносчиков. Что Питту больше всего нравилось в “Сен-Сире” – это акустика. Тяжелые шторы и мили ткани на стенах глушили все звуки до минимума – не то что в других ресторанах, где порой не слышно соседа по столу, а всеобщий шум и гвалт портит все удовольствие от изысканной еды.

Метрдотель усадил их за столик на двоих в уединенной нише в стороне от главного зала.

– Шампанское или вино? – поинтересовался Питт.

– Зачем спрашивать? – удивилась Лорен. – Ты же знаешь, что хорошее каберне приводит меня в расслабленное состояние.

Питт заказал бутылку “Мартин Рей Каберне Совиньон” и устроился поудобнее в кожаном кресле.

– Пока ждем заказа, может, расскажешь мне вкратце, что ты такого интересного накопала по “Дестини Энтерпрайзес”? Лорен надула губы: