10 секунд.После этого связь не возобновлялась, практически была прервана. Радиолокационные станции продолжали вести самолет, и все это не вызывало беспокойства.

В 10 часов 43 минуты наблюдение за самолетом прекратилось.

Каманину доложили о готовности вертолета. Отдав необходимые распоряжения, он немедленно направился к машине.

Уже в воздухе, пристально рассматривая землю, покрытую снегом, поймал себя на мысли, что теряет реальность восприятия, что, не имея подтверждения гибели Гагарина и Серегина, начинает верить в катастрофу.

Подобное происшествие, если оно уже произошло, уникально по простоте и по весомости потери.

Но произошло ли оно?

Внизу, на огромных массивах, увидеть белый купол парашюта не так легко, снег сохранял тайну случившегося. А может быть, не сохранял, а говорил правду — ничего не произошло.

— Да, — неожиданно для окружающих вслух произнес Каманин, — действительно ничего не случилось. Они не катапультировались, а сели на вынужденную…

У деревни Новоселово, куда они прилетели, вертолет сделал круг. Всматриваясь в незнакомые просторы, голый лес, уныло стоящий в сугробах, в мрачный, пепельный снег, он подумал, что парашют найти будет нелегко.

В воздухе метров на сто выше кружился вертолет, два вертолета, высадившие, видимо, поисковую команду, сели на окраине Новоселова.

Каманин распорядился, чтобы пилот вертолета сделал еще один круг — хотел лучше рассмотреть место падения. Теперь генерал более отчетливо увидел воронку, среди высокого березняка срубленные верхушки деревьев, искореженные обломки самолета.

Вертолет сел в максимальном приближении к воронке. Николай Петрович поблагодарил экипаж, спрыгнул на землю и, утопая в глубоком снегу, направился к людям, сгрудившимся у места падения.

Путь в несколько сот метров генерал преодолел за полтора часа.

Не чувствуя усталости, Николай Петрович осмотрел воронку, ознакомился с найденными предметами. По его мнению, угол падения самолета составил 60–70°. Кабина самолета, двигатель ушли на глубину шесть — семь метров, воронка заполнилась водой и многое, возможно очень важное, скрыла. Было очевидно, что самолет потерпел катастрофу. Но кто пилотировал его — пока установить не удалось.

По отдельным лоскутам одежды можно было предположить, что пилот погиб.

Все найденное аккуратно складывали на брезенте.

Поиском занимались все присутствующие. Сосредоточенно, угрюмо, опустив головы, они осматривали местность метр за метром.

Неожиданно в некотором удалении от воронки кто-то вскрикнул.

Проведенный медиками анализ дал основание предположить, что это был УТИ-МиГ-15 бис 18 и что в последний момент в кабине Серегин был один. Видимо, он взял управление самолетом на себя, а Гагарину дал приказ катапультироваться…

Каманин передал в Москву радиограмму, в которой сообщал факты.

В 18 часов 10 минут он вылетел в Звездный городок. В 20 часов собралась аварийная комиссия, в состав которой входили Николай Петрович Каманин, Павел Попович, Николай Чугунов, Николай Кузнецов и другие.

По предложению Павла Поповича было принято решение продолжать поиски на месте падения самолета, а вертолетам вести поиски Гагарина. Радистам дано распоряжение прослушивать эфир непрерывно.

У деревни Новоселово по указанию из Звездного городка возобновили поиск.

Каманин распорядился дать отдых членам аварийной комиссии с трех до четырех часов.

Когда все разошлись, Николай Петрович попросил дежурного открыть кабинет Гагарина. Включив свет, Каманин сел на стоящий у входа стул. Ему очень хотелось сосредоточиться… Неужели все это: рабочий стол, сейф, книжный шкаф, глобус, портреты Циолковского и Королёва, панорама любимого Смоленска, часы, которые мерным тиканьем гнали время, — стало музейной реликвией.

Почему так несправедлива жизнь?

Он так молод, энергичен, полон жизненных планов…

Вошел дежурный и сообщил, что группа поиска просит остановить работу до рассвета… Николай Петрович, не дослушав его, дал согласие.

28 марта.В 5 часов 15 минут комиссия вылетела к месту падения самолета. В 7 часов поиск возобновился: осматривали, исследовали, прощупывали каждый сантиметр земли. Всякий предмет, найденный здесь, принесенный катастрофой вчерашнего дня или заброшенный волей обстоятельств месяц, год назад, подвергался тщательному осмотру, сопоставлению, анализу.

Летчик-космонавт Андриян Николаев, осмотрев наколенный планшет, подтвердил его принадлежность Гагарину. Конечно, заключение Андрияна Григорьевича было важным, существенным, но оно не подтверждало версии гибели первого космонавта.