Мэтт старался двигаться бесшумно, чтобы не потревожить Нелл. Свет посеребрил ее волосы и кожу. Она выглядела прелестной экзотической птицей, случайно опустившейся на ветку старой яблони.

И снова он ощутил напряжение и неприятное покалыванье в шее. Да нет, она всего лишь Нелл, Нелл Келли, беглянка-аристократка, с добрым сердцем и неуемной жаждой жизни.

Ночь была слишком мирной, чтобы портить ее никчемной болтовней, особенно еще и потому, что он умирал от желания ласкать ее. Но к величайшему изумлению Мэтта, его губы сами собой дрогнули. Слова, слетевшие с языка, потрясли его еще больше:

— Миссис Кейс?

— Да? — механически ответила она, поворачиваясь.

Какую-то долю секунды Нили продолжала стоять с идиотской улыбкой на лице, ожидая следующей реплики Мэтта. И тут вдруг земля с головокружительной скоростью стала уходить из-под ног. Господи, что она натворила!

Сотни образов в один миг промелькнули перед ней. Мысли окончательно спутались. Что теперь будет? Ее надежды… мечты… ложь…

Слишком поздно она нашлась с ответом:

— Ты… ты совсем помешался… на Корнилии Кейс, верно?

Он не ответил. Не шевельнулся.

Она попыталась держаться непринужденно. Все отрицать, самым наглым образом.

— Что с тобой?

Губы Мэтта чуть дрогнули:

— Это… это безумие.

Она попробовала было сунуть руки в карманы, но пальцы онемели и казались такими же неподатливыми, как у Железного Дровосека.

— Ты уложил Баттон?

— Не нужно, — сухо произнес Мэтт.

Нили попыталась придумать, какие слова сказать, чтобы все стало как прежде, но в голове царила пустота. Она отвернулась и прижала ладони к груди, словно это могло помочь ей сохранить все ее тайны.

— Так это правда, — уверенно произнес Мэтт.

— Нет. Я не понимаю, о чем ты…

— Это было во всех вчерашних новостях.

— Что именно?

— Что миссис Кейс… вы исчезли из Белого дома.

Сегодня утром Нили не купила газеты. Даже не подошла к газетной стойке в бакалее. Не хотела знать. Теперь же вдруг вспомнила, как Мэтт возился с приемником.

Мантия первой леди окутала Нелл Келли волшебным покрывалом. Но Нили не хотела, чтобы Нелл навсегда растворилась в воздухе. Нелл, новое существо, рожденное в ее оболочке, та самая личность, которой она могла бы стать, если бы не позволила превратить себя в орудие отцовских амбиций. Нелл обладала силой Корнилии Кейс, но была избавлена от ее комплексов и неуверенности в себе.

— Надеюсь, вам известно, что вся страна занята поисками?

Какой чужой, почти незнакомый голос. Сдержанный. Официальный. Именно такой она слышит каждый раз, когда кто-то обращается к первой леди. Мэтт никогда не говорил с Нелл подобным тоном, и она с холодным отчаянием поняла, что потеряла его. Еще до того, как они получили шанс остаться наедине.

Фантастическое видение, которое она с благоговейным ужасом лелеяла в душе, развернулось бесконечным красочным полотном. Она представляла, как Мэтт и Нелл разъезжают по стране в потрепанном старом «виннибаго» с двумя ребятишками. Ловят рыбу в Великих озерах, развлекаются в «Диснейленде», любуются закатами над Скалистыми горами, занимаются любовью в пустыне Аризоны. Бесконечное сказочное путешествие.

— Ветер разыгрался, — пробормотала она скрипучим старушечьим голосом.

— Думаю, вам следует позвонить.

— Люси часами стоит под душем. Надеюсь, в баке хватит воды.

— Нужно обсудить, как спустить все это на тормозах.

— Хорошо, что мы пользовались бумажными тарелками. Меньше посуды мыть.

— Нелл… миссис Кейс, повторяю, нам необходимо это обсудить.

— Нет! — взорвалась она. — Ни за что! Пойду посмотрю, как там Баттон.

Мэтт едва успел преградить ей дорогу. Лицо его казалось застывшим.

— Простите, но это необходимо сделать немедленно.

Она уставилась на его губы, которые только вчера целовала. Губы, теперь непреклонно сжатые. Они хотели провести вместе ночь, как только окажутся в Айове, но теперь этому не бывать. Даже такой сильный, уверенный в себе человек, как Мэтт Джорик, не занимается любовью с кумирами нации.

Чувство потери было таким острым, что Нили едва не заплакала.

— Что именно ты хочешь сделать? — выдавила она.

— Мне нужно узнать, что происходит. И чего вы добиваетесь.

Опять этот невыносимо официальный тон.