Одни крокодилы лезут в голову, а больше ничего не лезет. От холода, наверно. Вот привязались, вот втемяшились.

Подходит как будто ко мне крокодил и говорит человеческим голосом:

— Смотри-ка, совсем замёрз, весь посинел, дрожишь. Простудишься.

— Ну уж нет, — говорю. — Пускай другие простужаются. У меня есть задача поважней. Мне совсем не холодно, а жарко, если на то пошло.

Ходил, ходил по улицам, незаметно как-то домой пришёл.

Всю ночь мечтал о необыкновенном, которое сбылось.

Утром возле своей кровати я увидел отца, мать, бабушку и доктора в белом халате.

— Ну вот, наконец он открыл глаза, — сказала мама. — Как ты себя чувствуешь?

— Всё в порядке, — говорю.

— Ничего себе в порядке: всю ночь бредил от жара. Мы не могли тебя разбудить. Думали, ты вовсе не проснёшься. Доктор, что же делать?

— Придётся лежать. Очень сильно ребёнок простудился.

— Я не простудился! — закричал я.

— Тише, тише, — сказал отец. — Что с тобой?

— Потому что я не простудился! — опять крикнул я.

— Опять бредит, — сказала мама.

— Ничего, поправится. Он парень сильный, — сказала доктор.

«Хорошо, что не надо вставать, как всем нормальным людям», — подумал я и уснул. Мне снились полёты, я не хотел открывать глаза, так мне это нравилось.

Когда мне надоело всё время спать, пришёл папа и стал со мной беседовать.

— Как же это тебя угораздило так здорово простудиться. Первый раз в жизни ты заболел.

— Я не от простуды заболел, — твердил я.

— Отчего же?

— Оттого что я нормальный, обыкновенный человек и мне ужасно скучно.

— Что ты ерунду городишь, опять бред какой-то. Хотя… погоди, ты всё время кричал во сне, что ты хочешь быть необыкновенным мальчиком. Каким же ты хочешь быть?

— Да, я хочу быть необыкновенным. — И я громко заплакал.

— Опять с ребёнком истерика, — сказал папа.

— Это не истерика! — заплакал я ещё громче. — Я правда хочу.

— Да ты совсем ослабел. Успокойся, малыш, успокойся. Это не легко. Чего тебе да и нам всем стоит. Зачем тебе это, малыш?

— Надо! — сказал я сквозь слёзы.

— Ладно, — сказал папа. — Что-нибудь мы с тобой обязательно придумаем. Даю тебе честное слово. — Он вытер мне слёзы своим платком.

Что же папа необыкновенное придумает — интересно?

А пока он ещё не придумал, я сижу на стуле и тоже думаю: что мне делать?

Ничего не придумывается.

Я ещё сильнее думаю, раскачиваюсь на стуле так, что стул трещит и шатается. Но делать мне всё равно нечего.

Когда папа с работы пришёл, я его сразу спросил:

— Ну, что ты придумал?

— Ты о чём? — спросил папа.

— Ты же вчера обещал что-нибудь необыкновенное придумать.

— Ах, вот оно что! Обязательно сегодня, что ли, надо? Я между прочим, с работы…

— А ты что, целый год, что ли, будешь думать?

— Есть ещё время. Куда торопиться?

Ох и расстроился я после этого.

Он думает долго, а мне ждать неохота!

От досады я стал так раскачиваться на стуле, что стул развалился и я на пол грохнулся.

Вскочил. Собрал части стула и в сторонку отодвинул, никто не увидит. Когда все уйдут, возьму и сам починю.

Вот будет у меня дело.

Они ушли, а я один остался.

Смотрю в окно: вон они идут, бабушка с кошёлкой и моя собака Пташка. Пташка рядом с бабушкой бежит, на дом оглядывается, наверно, хочет мне лапой помахать.

Небо синее. Облака. Солнце светит, и деревья качаются. Кругом летают воробьи и к нам на подоконник садятся.

Хорошо на улице.

Но мне надо стул починить, который я сломал вчера. Пока никто об этом не знает. Здорово я думал, так что стул не выдержал, развалился.

Сначала в кухню пошёл. Открыл холодильник, там еда разная. Надо подкрепиться.

Я взял хлеб. Отрезал кусочек и солью посыпал. Попробовал. Вкусно. Но ещё чего-то хочется.

Я взял из холодильника яйцо и сварил его.