Он налил себе почти полную коньячную рюмку и осушил ее одним глотком. Вид у подполковника был немного растерянный.

– Безусловно, в Кремле эти варианты просчитывались, – скривился Каплер. – Естественно, грядущий развал Европы сейчас ничуть не лучше, чем ядерная война в минувшие эпохи. Но я, если вам интересно лично мое мнение – я почти уверен, что люди, заседающие в Брюсселе, готовы даже и на это. Врагов они потом найдут, не сомневайтесь. Как это по-русски – стрелочников?

– Да, – кивнул Леон. – Если брать это понятие в смысле поиска виноватых. Но Боже мой, неужели они не понимают, что сейчас действительно не двадцатый век, и прежние технологии манипуляции общественным сознанием уже не очень-то и действуют?

– Значит, у них есть в запасе что-нибудь новенькое. Если мы поймем, что именно, нам будет легче дышать. Правда, здесь опять-таки нужны специалисты несколько иного профиля.

– То есть мы сидим в заднице, – подытожил Мельник.

– Да, – спокойно согласился Каплер. – Конечно, вы должны понимать, что все это пока лишь домыслы, а никак не официальное мнение моего начальства. Но то, что такой вариант отнюдь не исключен – увы… Вы сами видели – события последних лет отчетливо показывают абсолютную решимость сегодняшней евробюрократии не допустить разрушения статус-кво. Ради того, чтобы остаться у власти, они пойдут на любые меры, пусть даже это вызовет экономический крах старой Европы.

Мельник подлил себе еще коньяку и провел рукой по вспотевшему лбу. Леону вдруг почувствовал, что его друг хочет поделиться с Каплером чем-то очень важным, но никак не может решиться, очевидно, дурная штабная привычка скрывать свои мысли не только от начальства въелась в его сознание слишком глубоко.

– Давайте все-таки перейдем к конкретике, – вздохнул Антон. – В кабак поедем?

До дому Леон добрался к десяти вечера, капитально измотанный шатанием по московским ресторанам. Ему случалось пить с представителями самых разных народов, причем пить достаточно крепко, но в компании русского и немца он почему-то оказался впервые. После первых же ста грамм в «Замоскворечье» он вдруг вспомнил старую истину: русские и немцы испытывают столь старое и тяжкое чувство вины по отношению друг к другу, что стоит им оказаться за одним столом – все, тушите свет. Из «Замоскворечья» они поехали в «Тифлис» на Воробьевых, где Мельник чуть не забыл фуражку, а Каплер дважды заказывал оркестру «Ще не вмерла Украина…» В конечном итоге впавший в буйное веселье Антон завез всю компанию в какой-то сомнительный шалман на юго-западе. Там они выпили дурной софийской ракии, и Каплер, то и дело переходя с русского на немецкий, а с немецкого на итальянский, объявил, что ему нужно сохранить немного здоровья для встречи с какими-то московскими друзьями, а потому им пора прощаться. Мельник попробовал обидеться, но Леон, незаметно рассчитавшись с официантом, выволок своих подполковников на воздуся и рассадил по таксомоторам.

Ввалившись наконец в свою квартиру, Леон автоматически разделся, аккуратнейшим образом повесил в шкаф свой мундир – при этом сорочка оказалась поверх кителя, а галстук в кармане брюк, – и рухнул в ванну. Витаминный гель быстро привел его в чувство.

– Шампанское, – бормотал Леон, завязывая поясок халата, – где-тто у меня точ-чно было шампанское.

Заиндевевшая бутыль «Бахчисарая» обнаружилась в нижнем боксе холодильника. Налив себе полную утреннюю чашку с попугаями, из которой он обычно пил кофе, Макрицкий залез с ногами в кресло и задумался о том, что бы ему выбрать на вечер из музыки. В шкафу настойчиво завизжал личным каналом коннектер, забытый в кармане кителя.

– Черт бы тебя взял… – прошипел Леон, сползая на пол.

– Ну вот, – не утруждая себя приветствиями, заговорил почти трезвый Каплер, – я не хотел при твоем Антоне – я насчет «Феникса», помнишь?

– Ага, – сориентировался Макрицкий, – узнал что-то?

– Боюсь, твоими банкирами скоро займутся. Ко всему прочему, они действительно получали средства от нескольких весьма авторитетных российских промышленников.

– И… криминально?

– Разумеется, нет, но видишь ли, там замешаны те самые бывшие астронавты, которые…

– Я понял. Вот черт. Черт!..

– Что, Леон?.. для тебя это серьезно?

– В какой-то степени. Спасибо, Фриц. Большое тебе спасибо… Ты когда улетаешь?

– Завтра утром, так что мы уже не увидимся – да, собственно, вся эта поездка была предпринята исключительно для личного знакомства с вашей конторой. У меня мудрое начальство.

– Это правильно. Мельник теперь с тобой по корешам, а в нашем деле это главное. Да и на Коровина он в случае нужды сможет повлиять как надо. Ну, хорошо… еще раз спасибо тебе, Фриц.

– Послушай, если что – я буду держать тебя в курсе.

– Да уж хотелось бы. Что-то тут не то затевается, а?

– Именно об этом мне все время хотел сказать твой Мельник. Но я и так понимаю, так что слов не надо. В ближайшее время что-нибудь станет ясно. Мы все равно опоздаем, но, по крайней мере, будем знать, что делать дальше.

Не прошло и минуты, как коннектер напомнил о себе снова. Чертыхнувшись, Леон схватил округлую коробочку и увидел на развернувшемся в видеорежим дисплее лицо отца.

– О, господи… привет, папа. Как дела?

– Дела у нас просто прекрасные. Анна послезавтра выходит замуж.

– Анна? – не понял Макрицкий. – Какая Анна?

– Ты опять пьян, – грустно констатировал отец. – Твоя сестричка, какая же еще.

– Не понял?.. послезавтра? Почему послезавтра? Что за ерунда, пап?

– Ты, видимо, плохо знаешь свою любимую сестру, – вздохнул отец. – Они подали заявление месяц тому, а нам она сообщила об этом забавном факте десять минут назад. Так что… тебе дадут отпуск?