— А твои?

— Мои? — усмехнулся он. — Мои линормы — Мороз и Вьюга. Чтобы увидеть их, не человеческими глазами надо посмотреть.

Я хотел было возразить, но Янсрунд поднял руку:

— Ты будешь первым. Я буду считать до десяти. Иначе гонка закончится, не начавшись. Звёздный Лебедь будет вести. Едва взмахнет крыльями — мчись во весь опор, — на его губах снова заиграла улыбка. — Но дорога к озеру тут только одна.

— Вот и славно, — ответил я, подходя к саням. Править нужно будет стоя, иначе попросту не удержу этих тварей.

Янсрунд молча вручил мне хлыст, только погонять по шипастым спинам линормов такой игрушкой было насмешкой.

— Признателен, — сухо бросил я, тем не менее, забрав хлыст. Отказываться ни от чего не стоило.

Повелитель Холода отвернулся, однако я успел заметить блеснувший в ледяных глазах смех. Чтоб ты сдох, Янсрунд! Желательно поджарился на костре до чёрной корочки! Несъедобно, зато надёжно!

Поводья оказались неудобными, как будто верёвку кто облил водой и выкинул в зимнюю ночь на улицу. Линормы недовольно зарычали, но в остальном вели себя смирно.

Серебристый вихрь окутал Повелителя Холода.

Я сжал поводья. Глупо было предлагать такие вещи, но больше у меня ничего не оставалось.

Янсрунд вскинул руку, щёлкнул пальцами — вокруг разлетелся тревожный хрустальный звон. Линормы взрыкнули, я сжал поводья сильнее и поднял голову.

Миг между выдохом и вдохом. Перед глазами ещё стояла кривая жесткая улыбка Повелителя Холода. Ну же, Лебедь-птица, не подведи.

Звёздные крылья вспыхнули мириадами искр, а нечеловеческий свист оглушил. Взлетел хлыст над шипастыми спинами, и линормы с ревом рванули вперёд.

За спиной разнёсся хохот Янсрунда, и словно эхом разлетелся над белой равниной, подхваченный тысячей голосов — Иданнр услышал своего брата.

Началась бешеная гонка. Ветер наотмашь бил в лицо, сани летели, будто сама Госпожа Зима гнала их. Тьма начинала таять — Яралга Северная Заря неслась по небу, вслед за Лебедем.

Поводья до боли врезались в ладони — удержать, не выпустить бы только! Смотреть только вперёд, забыть о выпрыгивающем из груди сердце. Только вперёд, миг промедления — и смерть.

Звенящий хохот Янсрунда слышался за спиной, сумасшедший ветер бил в спину.

Сани занесло на повороте, нога соскользнула вбок, я слетел следом, но сумел удержаться одной рукой. Линормы неслись, будто позади мчались огненные слуги праотца Бранна. На мысли и проклятья не было времени. Подтянувшись, уперся освободившейся рукой в резную боковину. Ногу согнул в колене, миг… Дышать невозможно, поводья из онемевшей руки могут выскользнуть — не почувствуешь.

— Помогите, Искорки — малые боги, — беззвучно прошептал я.

Собрать силы. Вдох. Встать!

Руки обожгло, лиловое пламя взметнулось к небу. Линормы зарычали — дико, надрывно — и понеслись ещё быстрее. Даже смех Повелителя Холода остался позади.

А вот уж и дорога, ведущая прямо к озеру. По бокам — обледенелые столбы, можно увидеть суровые черты застывших прежних хозяев этой земли. Пламя, что окружило сани, взрывалось слепящими искрами, что отлетали к заледеневшим изваяниям. Некогда оборачиваться, я нёсся вперёд. Край неба уже окрасился алым — Яралга не медлила.

Быстрее, быстрее, ещё быстрее. Свистнул хлыст. Удар — рев линормов. По щекам текли слёзы от безумного ветра, но прикрыть глаза — смерть. А вон и озеро — ледяные оковы Соук-Икке-Соуке.

Над дорогой прокатился треск. Нет… шёпот! Старинная песня тех времён, когда снег был недолгим гостем даже в северных краях. Она звенела, смеялась, набирала мощь, разлеталась над дорогой.

Треск-шёпот малых богов, освободившихся от цепей Повелителя Холодов! Наконец получивших свободу и взывавших к Солнцу. Те, кто был столбами, — горели лиловым пламенем, звали весну в землю, где уже тысячелетия лежали снега!

Ещё один поворот, линормы заскользили по льду. А вдали появилось тёмное марево, тянувшееся к небу. Дым! Они разожгли костры!

Звёздный лебедь растаял в небе.

Я мельком обернулся, по телу пробежала дрожь. Янсрунд был в нескольких шагах. Глаза — не осколки льда, а бездна по ту сторону Мрака. Лицо искажёно гневом, руки с когтями протянулись ко мне. И такие же у него звери — Мороз и Вьюга. И ничем не лучше своего хозяина. От одного только взгляда бросает в дрожь.

Хлестнув своих линормов, я хрипло выдохнул. Больно. Лиловый огонь жжёт, но руки обледенели, губы не шевелятся, глаза застланы слезами.