Все между тем до одной отошли подальше служанки.

Оба, и он и она, стояли долго в молчанье,

Или высоким дубам, или стройным соснам подобны,

Что среди гор, укрепясь на корнях, недвижимо спокойны

970В пору безветрия, но и они, если ветра порывы

Их заколеблют, шумят непрестанно. Так точно обоим

Много речей предстояло вести под дыханьем Эрота.

Понял Язон, что на деву ниспослано свыше несчастье

Волей богов, и, льстя ей, промолвил слово такое:

«Дева, зачем предо мной — я один! — ты трепещешь так сильно?

Я ведь совсем не таков, как иные хвастливые мужи,

Не был и прежде таким, пока оставался в отчизне!

Пусть поэтому стыд чрезмерный тебе не мешает,

Дева, меня расспросить иль сказать мне о том, о чем хочешь.

980Если сошлись мы, питая друг к другу добрые чувства,

В месте священном, не с тем, чтобы делом греховным заняться, —

Прямо со мной говори и расспрашивай, словом любезным

Не прикрывая обман: ведь сама сестре обещала

Первая ты, что дашь для меня подходящее зелье.

Я заклинаю тебя и Гекатой самой, и родными,

И Громовержцем, что руку простер над молящим и гостем, —

Я, который и гостем явился сюда и молящим,

Чтоб умолять в безысходной нужде. Ведь без помощи вашей

Не одолеть мне вовек многотрудной этой работы.

990Я же в грядущем воздам за помощь тебе благодарность

Ту, что могу, как то подобает живущим далёко,

Доброю славой возвысивши имя твое. И другие

Будут герои тебя прославлять, воротившись в Элладу,

Будут и жены, и матери их, которые ныне

Горько рыдают о нас, на морском берегу восседая, —

Ибо поступком своим ты их тяжкие скорби рассеешь.

Некогда ведь и Тезея, в борьбе ему злой помогая,

Блага желая ему, Ариадна спасла Миноида,

Дева, что рождена Пасифаей, Гелия дщерью,

1000Мало того, когда гнев Миноса смирился, отчизну

Бросив, она отплыла на судне вместе с Тезеем.

Боги любили ее, и в знак того средь эфира

Звездный сияет венец, что «венцом Ариадны» зовется,

Целую ночь напролет средь небесных вращаясь подобий.

И для тебя от богов такая же будет награда,

Если стольких спасешь ты славных мужей. Ты прекрасна

Так, что не можешь не быть непременно и кроткой и доброй».

Так, ее славя, он молвил. Она же, потупивши очи,

Дивно ему улыбнулась. Восторга исполнилось сердце,

1010Дух поднялся от похвал, и она на Язона взглянула.

Но не могла для беседы найти она первого слова,

Ибо о том и о сем говорить ей сразу хотелось.

Тут, отказавшись от слов, из душистого пояса зелье

Вынула просто она. Он же с радостью взял его в руки.

Дева готова была б для него свою вычерпать душу

И с восхищеньем отдать, если б этого он домогался:

Нежное пламя такое от русой главы Эзонида

Мощный Эрот разливал, и блестящие девичьи взоры

Властно он влек за собой, и душа согревалась Медеи,

1020Тая, как капельки тают росы на розах цветущих,

Чуть лишь солнца лучи на заре начнут согревать их.

То опускали к земле они оба стыдливые очи,

То друг на друга опять бросали робкие взгляды,

Из-под веселых бровей светло улыбаясь друг другу.

И наконец через силу промолвила вот что Медея:

«Слушай с вниманьем теперь, как тебе уготовлю я помощь.

Только лишь явишься ты и отец тебе даст для посева

Страшные зубы, что были изъяты из челюстей змея,

Подстережешь ты, когда середина ночи наступит,

1030И струями реки, неустанно текущей, омывшись,

В черной одежде, один, отдалясь от товарищей прочих,

Круглую выроешь яму. Потом в этой вырытой яме

Должно зарезать овцу и, на части ее не рассекши,

В жертву принесть, разложив костер на дне этой ямы.

К дочери единородной Персея, Гекате, взмолившись,

Вылей из чаши ей в честь работу пчелиного улья.