Прибыв на место и с удовлетворением отметив, что улица пуста и нас никто не видит, профессор вместе с Диком принялись выгружать из багажника фонари и веревки, ломик, небольшую лопатку и целую сумку, набитую чем-то, мне неизвестным.

Мужчины пошли вперед, а ко мне подбежала Эми. Сопя от возбуждения и понизив голос чуть ли не до шепота, она затараторила:

— Энни, это просто класс, я и не мечтала о таких приключениях! Мы идем на кладбище искать старинный клад в могилах! У-у-у-у, — Эми постаралась передать завывания привидений из мультфильмов и тут же засмеялась, — удивительно, но мне ни чуточку не страшно, а тебе?

Я совсем не была уверена, что мне не страшно. Пришлось признаться в этом:

— Я боюсь, Эми...

— Чего же ты боишься?

— Не знаю. Просто мне жутко немного.

Эми притихла и обняла меня за плечо.

— Это все из-за твоих кошмаров, дорогая. Раньше ты была бесстрашной. Помнишь как мы с тобой в школе ходили ночью в угловую башню, в которой, по слухам, водились привидения и ты уговаривала меня быть храброй. Вспомни еще, как ты и я пробрались в полночь в учительскую комнату, чтобы взять оттуда твоего игрушечного зайца, которого учительница забрала на уроке. Энни, в то время тебя было очень трудно испугать.

Моя подруга ободряюще посмотрела на меня и заключила:

— Не стоит бояться, что нам может угрожать?

Мне удалось взять себя в руки и я ответила шутливым тоном:

— Не знаю, дорогая, что угрожает мне, а вот тебя подстерегает серьезная опасность — ты не выспишься, а ведь завтра — твой первый рабочий день.

Эмили легкомысленно хмыкнула и махнула рукой:

— Да ладно, отосплюсь потом, приключения стоят того, чтобы пожертвовать сном!

Профессор шел впереди, время от времени сверяясь со схемой, полученной от викария Джозефа Эриксона. Он привел нас в дальний конец кладбища, тот, что слева от входа в церковь. У самой ограды находился маленький склеп, очень старый. На схеме это захоронение было датировано 1702 годом.

Профессор Мейсен обернулся и объяснил:

— Я бы начал наши поиски с этого склепа. Из рассказа Томаса Эйкенсайда можно заключить следующее. Таинственный естествоиспытатель гостил в нашем приходе лет за пятьдесят до того, как чудесный порошок в кубке был подарен мне, а это, как вы помните, произошло в 1755 году. Следовательно, ученый гость мог находиться здесь в промежутке времени между 1700 и 1710 годами. Этот натуралист принес в дар тогдашнему викарию прихода Белдорфа большую шкатулку со снадобьем.

Профессор снова взглянул на перечень старых захоронений, который держал в руках, подсвечивая его фонарем и продолжил объяснять свой выбор:

— Тот давний викарий, имени которого я не знаю, испробовал снадобье на его больной жене и та выздоровела. После чего окрыленный успехом священник насыпал часть порошка в серебряный кубок и торжественно поместил его в шкаф подле алтаря. А основную часть чудесного порошка в шкатулке где-то спрятал. Логично было бы предположить, что он использовал для этого одно из современных ему захоронений.

Альфред Мейсен огляделся и, указав рукой на склеп, возле которого мы остановились, сказал:

— Это единственный склеп, который был сооружен в означенный период между 1700 и 1710 годами. Хорошо было бы найти клад именно здесь, меня не привлекает перспектива копаться в могилах, — профессор содрогнулся.

— Давайте приступим, — заключил он и потянулся рукой к двери склепа.

Мы направили свет фонарей на современный висячий замок, запиравший низенькую дверь. Профессор взял его в руки и скоба неожиданно раскрылась.

— О нет!, — застонал Альфред Мейсен, — скажите мне, что это не то, о чем я подумал...

Но все молчали. Нас снова опередили? Или замок просто не был заперт?

Дикки потянул за старую, позеленевшую бронзовую ручку и дверь, с пронзительным скрипом изъеденных ржавчиной петель, открылась. Марк стал светить мощным фонарем в проем и я увидела, что сразу от входа начинаются ступеньки — узенькая лестница уводила вниз, в кромешную темноту.

Первым начал спускаться Марк, за ним пошел Дикки, потом я и Эми, а замыкал процессию профессор Мейсен. Всем пришлось хорошенько наклониться, низкая дверь и нависающий потолок лестницы не позволяли выпрямиться даже мне и Эмили.

— Фу, какой здесь тяжелый и сырой запах, — пискнула Эми.

Со свода, уходящего вниз, свисали клочья паутины и плесени. А стены серебрились в свете фонарей таким же плесенно-паутинным покровом, блестевшим мелкими капельками влаги. Марк медленно продвигался вниз по крутым и осыпающимся ступеням, осматривая попутно стены. Было заметно, что недавно здесь уже спускались — об этом свидетельствовала порванная паутина и смазанная то тут, то там плесень.

— Довольно глубокий склеп, — заметил Дикки, когда спуск был закончен — мы оказались метра на полтора ниже поверхности.