1 Английские переселенцы. — Прим. перев.

Островитяне-португальцы были великолепными китобоями. Они привыкали держать в руках весла с раннего детства, а для китобойного промысла нужны именно гребцы, а не просто моряки. Очень скоро опыт, приобретенный на чужих китобойных судах, они начали использовать у своих собственных берегов. Прибрежная китовая охота началась в 1832 году у острова Файял. Позднее охотиться на китов стали и на других островах, особенно увлеклись ею на острове Пику, жители которого приобрели славу — и сохраняют ее до сих пор — решительных и отважных китобоев. Моторные лодки появились здесь в 1909 году и использовались только для того, чтобы доставлять вельботы к месту охоты, а затем буксировать китовые туши к берегу. После второй мировой войны для связи между береговыми наблюдательными постами и моторными буксирами начал использоваться радиотелефон. Впрочем, на технике самой китовой охоты эти нововведения не отразились: она осталась такой же, как во времена „Моби Дика”. Мне довелось плавать там на вельботах в 1949 году, то есть всего лишь двадцать лет тому назад, но и до сих пор охота на китов в тех местах не претерпела никаких изменений.Вельботы, используемые ныне на Азорских островах, очень сходны с американскими вельботами XIX века. Азорские вельботы имеют в длину от 11 до 13 метров и обслуживаются семью человеками. У американского вельбота оба конца были острые, длина его составляла от 8 до 10 метров, команда насчитывала шесть человек. В остальном же те и другие суда чрезвычайно схожи и по праву считаются „совершеннейшими судами из всех когда-либо плававших”. В носовой части вельбота проделан клюз, или „вырубка”, по которой проходит, разматываясь, линь, когда кит загарпунен. Перед клюзом находится треугольная площадка, которая представляет собой ящик или бадью, где помещается уложенный витками линь. В этом же ящике хранятся два гарпуна, один из которых прикреплен к движущемуся линю коротким концом, или перлинем.Гарпун, которым работают азорские китобои, — железное орудие со стальной головкой; изобретено оно кузнецом Джеймсом Темплем, негром из Нью-Бедфорда, в 1848 году. Когда, вонзившись в тело кита, гарпун начинает испытывать натяжение линя, лапы головки раскрываются под прямыми углами и вонзаются в жировую ткань. Если же гарпун брошен искусной рукой, головка застревает между ребрами кита. Головка гарпуна насаживается на двухметровый шест, так что длина всего орудия в целом достигает 3 метров.Сторона ящика, являющаяся основанием треугольника, представляет собой прочную доску (ее китобои называют „бросательной планкой”, или „бросательной скобой”) с выемкой, в которую гарпунер упирается коленом, когда целится перед броском. Весла (всего их шесть) имеются в двух наборах — по 5 и 6 метров длиной, причем „самое длинное весло служит для всех надобностей”. Вторая, главная, банка оснащена табернаклем2, поставленным на шарниры, который держит мачту так, чтобы, когда гарпун брошен и линь связывает лодку с китом, можно было быстро ее завалить.

2 Особый башмак, в котором укреплена мачта. — Прим. ред.

Азорские вельботы оснащены грот-гафелем1 и кливером2, в то время как американцы в середине XIX века пользовались рейковым и шпринтовым3 парусами. На корме вельбота имеется крытая маленькая рубка, а в ней установлен крепительный пал. На него намотан линь, который ослабляют или натягивают по мере надобности. Этот пеньковый линь двумя бухтами, по 120 морских саженей каждая, уложена в специальные круглые бадьи, которые находятся между банками на дне лодки. Линь проходит через вторую бадью, вокруг пала и дальше вдоль лодки между гребцами к бадье в носовой части лодки. Командир лодки, или „местер”, следит за тем, правильно ли идет линь через пал, когда разматывается. Одновременно он держит румпель, если лодка идет под парусами, или рулевое весло, если она идет на веслах. Рулевое весло достигает обычно 7 — 7,5 метра в длину и считается весьма эффективным орудием: с его помощью лодка может быстро развернуться, что чрезвычайно важно в момент, когда нужно загарпунить кита или метнуть копье. Копья закреплены по правому борту вельбота. (Надо сказать, что гренландские китобои в XVII веке работали совсем другими орудиями: копья, которыми они добивали китов, представляли собой полутораметровое железное древко, надетое на несколько более длинный шест, и имели лезвие в форме лепестка.)

1 Рангоутное дерево, висящее под углом на грот-мачте. — Прим. ред.2 Косой треугольный парус в носовой части шлюпки, служащий для ее поворота. — Прим. ред.3 Разновидность парусного вооружения шлюпок. — Прим. ред.

Азорские китобои высматривают китов с наблюдательных постов, расположенных обычно на высоких точках берега, при помощи сильных биноклей. На острове Файял такой наблюдательный пост устроен в ризнице церкви, носящей имя святого — покровителя китобоев; церковь эта находится на вершине горы Мойте да Гийа.Как только дозорный обнаруживает в море кита, на посту зажигается сигнальный огонь и поднимается белый флаг. Вельботы обычно стоят внизу, в бухте, на приколе или на берегу. Сразу же после объявления аврала охотники садятся на весла, подходят к моторкам и те на полной скорости мчат их к китам; вся эта операция длится не больше десяти минут.На расстоянии мили от китов (или кита) вельботы отцепляются от моторок и с этого момента идут либо под парусами, если есть ветер, либо на веслах. Наконец вельбот приближается к киту на расстояние броска, причем заходит либо „с хвоста”, то есть сзади, либо „в лоб”. В последний момент командир отворачивает лодку, чтобы не налететь на плоскость лба кита, и обходит его голову сбоку, около глаза; затем лодка круто разворачивается под прямым углом к корпусу кита, и тогда гарпунер встает и бросает гарпун, целясь в то место, где голова переходит в туловище. Длина броска, то есть расстояние, которое пролетает брошенный с огромной силой гарпун, может составлять до четырех морских саженей, но гарпунеры предпочитают бросать гарпун с минимального расстояния от цели, и я сам однажды был в лодке, которая подошла к киту настолько близко, что даже стукнулась о его бок. Вонзив в кита первый гарпун, гарпунер старается сразу же метнуть в него второй, а если такая возможность упущена — выкидывает гарпун за борт, чтобы облегчить вельбот.Все азорскне китобои должны быть и хорошими пловцами: несчастные случаи с вельботами далеко не редкость, и происходят они, как правило, когда кит загарпунен, а особенно когда в него уже брошено копье. Кит начинает дергаться и яростно бить по воде хвостом и огромной, тяжелой головой, и в такие минуты китобои должны неотступно следить за ним. Известно, что загарпуненный кашалот опасен „с обоих концов”. Так, тот самый вельбот, о котором я уже рассказывал, двенадцать лет спустя был разбит кашалотом вдребезги, бак его был сломан и один борт отвалился напрочь. Бывают иногда и случаи с роковым исходом; приходится только удивляться тому, что они еще относительно редки в практике китовой охоты со всеми ее опасностями.Как только кита удастся загарпунить, парус и мачта (если вельбот шел под парусами) тут же убираются и быстро складываются так, чтобы мачта выступала за борта не более чем на четверть своей длины; в это время линь, разматываясь, соскальзывает с пала и, проходя через клюз ь носовой части вельбота, тянется за мчащимся вперед раненым китом. Когда натяжение ослабевает, пал задерживает линь, но очень скоро кит делает новый рывок и линь нужно травить снова.Теперь до той минуты, когда кит будет убит — никто не знает, сколько времени может потребоваться на это, — вельбот удерживают на очень небольшом расстоянии от кита: уходит ли он вперед (и натягивает линь), останавливается ли (и тогда линь ослабевает) — матросы все равно гребут изо всех сил, чтобы не отстать. Погоня продолжается до тех пор, пока гарпунер не выберет удобный момент, чтобы встать и вонзить копье животному в бок; при этом он старается попасть прямо за плавник, где находятся легкие. Если есть такая возможность, гарпунер еще и „мешает” копьем, то погружая его глубоко в рану, то вытаскивая. Иногда приходится нанести киту несколько ударов, прежде чем у него начинаются предсмертные конвульсии и он делает последний рывок, или, как говорят, „дает свечу”».Между китовой охотой на Азорских островах и старинным китобойным промыслом в других странах есть одно различие. В прежние времена метал в кита копье командир лодки, для чего он переходил с кормы вельбота на нос, меняясь "местами с гарпунером; у азорских же китобоев один и тот же человек и гарпунит, и добивает кита копьем. Затем убитого кита зафлаживают, а к концу дня медленно подтягивают к китобойной станции для разделки.Еще в 1949 году многие из китобойных станций имели старые, примитивные жироварные печи; убитых китов выволакивали прямо на берег, где с помощью лопат-резаков (фленшерных лопат) с них снимали жировой слой, который затем кипятили в котлах. Иначе говоря, ворвань добывалась таким же способом, как на берегу острова Нантакет в 1700 году или на Шпицбергене во времена старинного голландского и английского китобойного промысла. Но даже и в наши дни эти старые жироварни не исчезли окончательно. На Азорских островах китов разделывают так же, как и в прежние времена, если не считать некоторой разницы в приемах разделки и свежевания туши, причем делают это лучше, чем где бы то ни было на новых современных береговых китобойных станциях».

В другом полушарии, у наших антиподов, китобойный промысел был широко распространен в водах, омывающих Новую Зеландию; начавшись в 1790 году, к 40-м годам XIX века он пришел в упадок. Занимались этим промыслом главным образом англичане и американцы, которые охотились на кашалотов и южных гладких китов либо с небольших китобойных судов прибрежного плавания, либо с вельботов, базировавшихся на небольшие береговые станции примерно таким же образом, как это делается и до сих пор на Азорских островах. Однако к середине прошлого века китов в тех местах истребили настолько, что промысел исчерпал себя и заглох. Впрочем, еще осталось довольно значительное количество горбачей, которые в период сезонных миграций проходили совсем близко от новозеландских берегов. Благодаря им промысел мог все же как-то существовать в течение нескольких месяцев в году.Там были основаны две китобойные станции — одна на северной оконечности Северного острова в 1890 году, другая — на севере Южного острова в 1909 году. С 1890 года по 1910 китобои Северного острова ловили горбачей сетями — способом, напоминающим тот, который применяли японцы. Сети навешивались на трос, который протягивался между берегом и прибрежными скалами или между берегом и заякоренным буем, перегораживая тем самым пролив, которым имели обыкновение проходить киты. Когда горбачи запутывались в сетях, их убивали копьями и острогами с вельботов; китовые туши разделывались на берегу.Несмотря на сходство с японским, этот способ все же, по-видимому, был изобретен в Новой Зеландии самостоятельно. Но зато у новозеландцев его переняли жители островов Тонга, которые еще и до сих пор ловят горбачей сетями, причем занимаются этим именно те китобои, которые ведут свое происхождение от эмигрантов из Новой Зеландии.Как известно, сети — наиболее распространенное орудие для лова рыбы; но для этой же цели весьма широко применяются и запруды или ставные сети, которыми перегораживают мелкие заводи и устья рек. В некоторых местах таким способом ловят и китов.На канадском острове Иль-о-Кудр, что расположен у северного берега реки Св. Лаврентия, километров на 100 ниже Квебека, в течение нескольких веков ловили белух с помощью запруд. Этот способ местные жители переняли у индейцев. Состоит он в следующем. В дно русла реки вбиваются в виде изгороди длинные весла или деревянные жерди. Такая изгородь идет от берега и представляет собой незамкнутую кривую, ограничивающую пространство километров пять длиной и три — шириной. С приливным течением белухи в погоне за рыбой поднимаются вверх по устью, а с началом отлива поворачивают обратно к морю. Подкараулив момент, когда они доплывают до загородки, китобои загоняют их внутрь нее, а по мере того как вода спадает, отгоняют в еще более мелкие места.Белуха может легко пройти между жердями — расстояние между ними составляет от 1 до 3 метров, — но во время отлива стойки раскачиваются так сильно, что животные пугаются и даже не пытаются проникнуть через загородку. Все это сооружение каждый год воздвигается заново, так как во время зимних штормов значительная часть жердей ломается. Почти аналогичным способом веками ловили морских свиней в Дании. Когда зимой животные мигрировали из Балтийского моря, охотники загоняли их в сеть, которая, как и на Азорах, одним концом была закреплена на берегу. Охотники били по воде палками и ветками, чтобы испугать дельфинов и загнать их из пролива в Гамборгфьорд, где была поставлена ловушка.На островах Тихого океана морских свиней, дельфинов и китов ловят ради их мяса, жира и других побочных продуктов. Вот что рассказывает доктор У. Г. Добин (1966) о том необычном способе ловли дельфинов, который ему довелось наблюдать на острове Малаита (Соломоновы острова).Флотилия каноэ выходит в море примерно на 10 миль от берега; когда охотники обнаруживают стадо морских свиней (вид Stenella), в каждой лодке кто-то перевешивается через борт и, держа в обеих руках по тяжелому камню, опускает их в воду и бьет ими один о другой. Этот шум так пугает животных, что они устремляются в бухту Битаама, где их уже ждет на берегу большая толпа. Тогда ловцы начинают стучать еще громче и перепуганные дельфины выпрыгивают из воды на метр-полтора, а потом вдруг ныряют вертикально вниз и зарываются головами в мягкое песчаное дно. Так они там и остаются — только хвосты дрожат и качаются над поверхностью воды... Тогда сотни островитян, громко вопя и размахивая руками, бросаются в море и, хватая животных кто за плавники, кто за хвост, вытаскивают их на берег. Дельфины даже не сопротивляются. Через несколько минут вдоль берега уже лежат сотни убитых животных. Мясо островитяне съедают, а зубы вырывают — дельфиньи зубы (у одного дельфина их бывает около 150) играют роль валюты, они ценятся по пять центов за штуку и, связанные в ожерелья по тысяче штук, продаются по цене до 50 фунтов за каждое.Охота на небольших китов ведется и в северных морях, но там киты не дают себя убить так легко, без всякого сопротивления, как дельфины у Соломоновых островов. На Фарерских, а также на Оркнейских и Шетландских островах гринды, или киты-пилоты, загоняются к берегу целыми флотилиями небольших лодок. 'Этот вид китов — животные стадные; нередко одно стадо насчитывает несколько сотен особей. Если такое стадо проходит близко от берега и часть животных ловят и вытаскивают на сушу, все остальные киты почти всегда следуют за своими несчастными собратьями и «кончают самоубийством», сознательно выбрасываясь на берег. (Как уже говорилось выше, возможно, это объясняется тем, что вытащенные людьми на берег животные подают своим товарищам сигналы бедствия и те бросаются им на помощь.)Эту особенность гринды обитатели названных выше северных островов заметили уже много столетий тому назад и сделали отсюда практические выводы: прежде всего нужно пригнать к берегу целое стадо гринд, а там достаточно поймать нескольких из них, чтобы остальные сами дались в руки. Когда кто-то заметит с берега стадо гринд, устраивается аврал, в котором участвуют все жители близлежащего селения. Все имеющиеся лодки спускают на воду и идут наперерез стаду; затем животных стараются загнать во фьорд, производя страшный шум веслами и камнями. Постепенно китов подгоняют к отлогому берегу в вершине фьорда, тесня их со всех сторон, так что вскоре все стадо оказывается прижатым к самому берегу. Тогда одни охотники выпрыгивают из лодок, а другие входят в воду, вооруженные копьями и длинными ножами, и уже очень скоро все животные лежат заколотые на берегу. После этого их свежуют и делят добычу между всеми участниками охоты в строгом соответствии с правилами и традициями.На другой стороне Атлантического океана гринду ловят способами, очень похожими на описанный выше, с той разницей, что там не соблюдается ритуал дележа добычи. На острове Ньюфаундленд стада гринд тоже загоняются в узкие фьорды, но дальше все идет по-другому. Путь обратно им преграждают большой сетью, так что они оказываются запертыми во фьорде. Так как там дельфинов ловят главным образом ради мяса, которое идет в пищу, то их держат в загоне, а потом вылавливают и забивают по мере надобности.Хотя старинные способы охоты на китов с китобойных судов ныне уже совсем вышли из употребления, не лишено интереса то обстоятельство, что на Азорских, а также на Фарерских и Соломоновых островах традиции и ритуал охоты на мелких китов остались неизменными с незапамятных времен. И если дельфины, несмотря на непрерывное истребление их в течение многих веков, не только сохранились, но даже не особенно уменьшились в числе, это значит, что их ресурсы оскудевают не так быстро, как запасы больших китообразных. Таким образом, если старинные способы охоты на мелких китообразных будут в ходу и дальше и если не появятся новые, более эффективные орудия охоты на мелких китов и дельфинов, можно надеяться, что эта отрасль китобойного промысла сможет существовать еще долго, не причиняя непоправимого ущерба их поголовью.

В 1964 году в мире существовали двадцать три береговые китобойные станции-фабрики, которые имели промысловый флот, насчитывающий в общей сложности 357 судов. Действовали эти суда главным образом в антарктических водах. Общий улов 1964 года принес около 63 000 китов; в это число вошли 318 горбачей, 372 синих кита, 19 182 финвала, 13 690 сейвалов и 29 255 кашалотов. Из общего количества сырья было получено 371 413 тонн ворвани и спермацетового жира и 339 045 тонн мясной муки и других продуктов. Ясно, что киты представляют собой огромные природные сырьевые ресурсы и эксплуатировать эти ресурсы надо так, чтобы они сохранились для блага человечества. И однако, вся история китобойного промысла — это история хищнического истребления китов. Они постепенно исчезали, вид за видом, в одном районе Мирового океана за другим. И хотя этот промысел после второй мировой войны стал повсюду регулироваться, ограничения, как мы увидим из последующего, принесли лишь частичный успех.

Истребление китовых стад

В XVIII и XIX веках китобойный промысел в Арктике привел к почти полному уничтожению запасов гренландских китов у Шпицбергена, у Гренландии, в Девисовом проливе и в тихоокеанском секторе Арктики; бискайский кит, обитающий в умеренных водах, был истреблен сначала в северном, а потом и в южном полушарии. В XIX веке серый кит исчез из лагун Калифорнии, куда раньше он приплывал для выметывания потомства. Оба названных вида последние двадцать с лишним лет тщательно охраняются. При этом численность серого кита с тех пор непрерывно возрастает, поголовье же бискайского кита только в самое последнее время стало проявлять признаки некоторого восстановления, а гренландский кит, видимо, был истреблен почти полностью, так как еще и сейчас он встречается чрезвычайно редко. На кашалотов, распространенных повсюду, охотились с китобойных судов начиная с 1712 года, то есть в течение более чем двухсот лет, но и этот вид промысла, достигнув своей вершины в середине XIX века, стал падать. Правда, еще не совсем ясно, чем это вызвано в действительности — уменьшением численности китов или же чисто экономическими факторами, например открытием в США месторождений нефти, которая заменила ворвань как материал для освещения.С появлением паровых китобойных судов открылась возможность охотиться на чрезвычайно подвижных и быстро плавающих синих китов, а также на финвалов и сейвалов, и эта возможность начала реализоваться в Северной Атлантике в последние десятилетия XIX века. Этот промысел последовательно распространялся с северной оконечности Скандинавского полуострова (Финмарк) в Исландию, затем на Фарерские острова, на Шпицберген, в Шотландию и Ирландию, наконец, на Ньюфаундленд (где он начался только в 1898 году), а затем постепенно, в той же последовательности, начал угасать. В 1904 году началась китовая охота в районе острова Южная Георгия; с нею открылась эпоха антарктического китобойного промысла, масштабы которого весьма расширились с появлением паровых китобойных судов.Береговые станции на Южной Георгии, Южных Шетландских и Южных Оркнейских островах, а затем, после 1908 года, — станции, расположенные по берегам южных континентов, поначалу процветали благодаря легкой ловле китов-горбачей, но добыча этого вида китов, достигнув вершины в 1912 году, в последующие годы стала резко падать. Тогда китобои переключились на синих китов (самый крупный и самый ценный вид) и, в меньшей степени, на финвалов. Именно с этими видами китов имели дело плавучие китобойные базы после 1925-26 года, когда успешное плавание судна «Лансинг» открыло доступ для китовой охоты в циркумполярные антарктические моря.В 1930-31 году производство ворвани в Антарктике, а соответственно и мировое ее производство, достигло самого высокого уровня за всю историю китобойного промысла. В тот год в Антарктике было добыто 601 391 тонна ворвани; вытоплена она была на 41 плавучей базе и 6 береговых станциях; обслуживались эти базы 232 китобойцами, которые забили 40 201 кита. Из этого числа 73,2% составляли синие киты.В конце 30-х годов XX века стало очевидно, что поголовье синих китов катастрофически уменьшается. Поэтому в 1937 и 1938 годах заинтересованные государства совместно выработали условия регулирования антарктического китобойного промысла. Когда же, после второй мировой войны, была создана Международная комиссия по китобойному промыслу, она установила квоту на добычу усатых китов в Антарктике. Но это мероприятие не смогло приостановить уменьшение поголовья названных видов. Хотя государства — члены этой Комиссии договорились о полном запрещении охоты на горбачей (в 1963 году) и синих китов (в 1966 году) во всем южном полушарии, тем не менее и после 1966 года в южном полушарии насчитывалось менее 1000 синих китов.В послевоенные годы начал расширяться лов финвалов, что также повлекло за собой резкое уменьшение их поголовья. Только в 1966 году для антарктического китобойного промысла были приняты ограничения, направленные на сохранение поголовья финвалов и южных сейвалов, ставших к тому времени объектом интенсивного истребления. В настоящее время начинает вызывать беспокойство уменьшение мировых запасов кашалотов, так как добыча их не только в Антарктике, но и повсюду после второй мировой войны резко выросла и превзошла все цифры, когда-либо достигавшиеся ранее.

Международная комиссия по китобойному промыслу

Кроме квоты на добычу китов в Антарктике, Международная комиссия по китобойному промыслу детально разработала ряд отдельных ограничений, которые обязательны для всех входящих в нее стран. Так, тихоокеанский сектор Антарктики был объявлен заповедником, и теперь промысел там может вестись только со специального разрешения Комиссии.Кроме того, были установлены минимально допустимые размеры китов, подлежащих забою, по каждому виду в отдельности, и определена продолжительность китобойного сезона, а также указаны области вне Антарктики, в которых запрещается действовать плавучим базам-фабрикам. Комиссия наложила вето на забой кормящих самок и детенышей, а также таких, ставших редкостью в Арктике видов, как бискайский и серый киты. Было запрещено также неэкономично использовать китовые туши, то есть требовалось утилизировать не только китовый жир, но также мясо и кости. Комиссия потребовала тщательного инспектирования и регулярной проверки неукоснительного выполнения разработанных ею правил.С 1946 года, когда на специальной международной конференции в Вашингтоне была учреждена Международная комиссия по китобойному промыслу, эта организация собирается ежегодно для пересмотра разработанных ею ограничений с учетом последних статистических данных и результатов научных исследований. Бесспорно, что регулирование китобойного промысла должно основываться на достоверных данных о численности поголовья китов, их географическом распределении и миграциях, о возможностях воспроизводства поголовья, возрастном составе и динамике размножения. Поэтому Комиссия систематически консультируется с биологами, входящими в ее научный комитет, и если бы рекомендации и предостережения, высказанные ими еще в 50-х годах нашего века, больше принимались во внимание китобоями, то поголовье южных синих китов и финвалов, без сомнения, не сократилось бы до такой степени, до какой оно было доведено в последние годы. В то же время Комиссия не может не считаться с потребностями всей китобойной промышленности в целом, куда вложены большие капиталы, вовлечены суда и рабочая сила. В результате Комиссия нередко сталкивается с проблемами, решить которые не так-то легко. В этой главе делается попытка показать, каким образом получается информация о состоянии мирового поголовья китов и как эта информация используется для регулирования китобойного промысла.

Развитие науки о китах

Большая часть общих сведений о естественной истории китов была собрана до появления паровых китобойных судов. Киты и дельфины, выброшенные на берег, дали материал для труда Джона Хантера, изданного в 1787 году под названием «Замечания о строении китов». Эта книга была первым серьезным трудом по анатомии китов и образцом их точного описания. И до сих пор выброшенные на берег китообразные дают материал для важнейших сведений о систематике и географическом распределении этих животных. Так, киты, найденные на побережье Англии, были изучены сотрудниками Британского музея (Отдел естественной истории), и полученные ими данные легли в основу работ Хармера (1927) и Фрезера (с 1934 по 1953 год).Два морских врача, плававшие на китобойцах, Бил (1839) и Беннетт (1840), опубликовали весьма ценные сообщения, касающиеся кашалотов. Один из капитанов-китобоев, Уильям Скорсби-младший, рассказал в своем труде (1820) о гренландском настоящем ките, в сущности, все то, что мы янаем о нем сегодня, а капитан Скеммон в своей книге, изданной в 1874 году, кроме массы разнообразных данных о китах вообще, приводит фундаментальные сведения о серых китах.Наблюдения капитанов китобойных судов и их бортовые журналы дали возможность исследователям Маури (1852), Болоу (1896) и Таунсенду (1935) составить карты географического распределения китов. Особенно ценна карта Таунсенда. Теперь же, когда китобойный промысел оснащен последними достижениями техники, зоологи могут проводить обследования китов на береговых станциях и плавучих базах-фабриках: современные способы разделки китовых туш позволяют оставлять гигантские скелеты китов в целости, что дает возможность подробно изучать, обследовать и обмерять их.Ряд исследований посвящен различным видам усатых китов Северной Атлантики (Саре, 1875; Тру, 1904), а также серым китам и сейвалам северной части Тихого океана (Эндрьюз, 1914, 1916). Майор Барретт-Гамильтон, обобщивший в своей книге (1925) результаты работ на острове Южная Георгия в 1913 году, положил начало изучению южных китов. Однако подлинно научный фундамент для всех современных исследований в этой области заложили Макинтош и Уиллер книгой «Южные синие киты и финвалы» (1929), написанной на материале обследования 1600 скелетов китов, которое они проводили на Южной Георгии и береговых станциях Южной Африки. За трудом Макинтоша и Уиллера последовали аналогичные работы Мэттьюза о китах-горбачах, сейвалах и кашалотах, появившиеся в печати в 1937 и 1938 годах. Исследования, проводившиеся на Южной Георгии и на побережье Южной Африки, явились частью детальной программы океанографических исследований, намеченной Комитетом «Дискавери», который был учрежден в 1924 году для наблюдения за использованием морских ресурсов на Фолклендских островах (Великобритания).Успешная экспедиция «Челленджера» (1872 — 1874) способствовала усилению интереса к океанографии вообще, и с каждым последующим годом становилось все более ясно, что рациональное использование и сохранение морских ресурсов (таких, как киты, например) могут быть обеспечены только при условии познания взаимосвязей между физическими и химическими характеристиками водных масс и различными биологическими системами.Когда в 30-х годах XX века в практику китобойного промысла были введены плавучие базы-фабрики, исследования под эгидой Комитета «Дискавери» охватили всю Антарктику. Эти исследования дали возможность изучить далекую Антарктику лучше, чем любой другой водный бассейн в мире. Сначала океанографические работы проводило исследовательское судно «Дискавери», которым некогда командовал капитан Скотт, затем — суда «Дискавери-II» и «Уильям Скорсби». Последнее представляло собой небольшое судно, построенное по образцу китобойных, и хотя было предназначено главным образом для мечения китов, выполняло и океанографические наблюдения, используя приборы для взятия проб океанской воды и планктона, аналогичные тем, что были на «Дискавери-II»; кроме того, оно производило и траловые работы. Результаты деятельности Комитета «Дискавери» (некоторые из них будут упомянуты далее) были использованы Национальным институтом океанографии, созданным в Англии в 1949 году.Почти одновременно с исследовательской работой Комитета «Дискавери» исследования, посвященные китам, велись и в Норвегии, но там они имели главным образом статистический уклон.Исследования в Норвегии были начаты Ристингом, который занимался изучением географического распределения китов и их внутриутробного развития. Продолжили и расширили эти исследования Йорт, Ли и Рууд, издавшие начиная с 1932 года целую серию статей. Проанализировав статистические данные о забое китов в тех или иных местах и о перемещениях плавучих баз-фабрик, они разделили антарктические воды на шесть областей китобойного промысла, взяв за основу наличие в них полосатиков, особенно синих китов. В итоге этих работ в 1934 году в Норвегии был образован Государственный институт по изучению китообразных. Еще ранее, в 1929 году, был создан Комитет по статистике китобойного промысла в Осло; с тех пор он ежегодно издает сборник «Международная статистика китобойного промысла», имеющий основополагающее значение для всех исследований в этой области, в какой бы части земного шара они ни проводились.Вскоре и другие государства, в той или иной мере занимающиеся китобойным промыслом, стали формировать группы исследователей или организации для изучения китообразных. До второй мировой войны этим активно занималась Германия. В Японии в 1946 году основан Институт по изучению китообразных, занимающийся широкими исследованиями Антарктики и северной части Тихого океана. Расширение советского китобойного промысла в тех же морях и океанах стимулировало разнообразные исследования советских ученых в этой области. Особенно активно этими проблемами занимаются Всесоюзный научно-исследовательский институт морского рыбного хозяйства и океанографии и Академия наук СССР.В Нидерландах, стране, совсем недавно включившейся в антарктический китобойный промысел, в 1947 году создана Рабочая группа по изучению китов, которая теперь вошла в состав Зоологической лаборатории при Амстердамском университете. В Канаде биологи из Исследовательского института прибрежного рыболовства с 1948 года изучают китобойный промысел у восточного и западного побережий своей страны. Во Франции, занимающейся преимущественно ловом китов-горбачей в своих колониальных водах, в 1950 году учреждена Биологическая лаборатория по изучению китов и прочих морских млекопитающих при Национальном музее естественной истории.С 1949 года изучение горбачей ведется в Новой Зеландии (сотрудниками ее университетов совместно с Морским департаментом), а с 1951 года — также и в Австралии, где этим занимается Организация по научно-промысловым исследованиям. С 1956 года, когда в Калифорнии возобновился китобойный промысел, Служба рыбного и лесного хозяйства США начала вести наблюдения за китовым поголовьем. Все названные выше государства являются членами Международной комиссии по китобойному промыслу.Юго-восточная часть Тихого океана — одна из наиболее важных областей охоты на китов, особенно кашалотов. Здесь работают китобои из Чили и Перу под контролем Постоянной комиссии по эксплуатации и сохранению морских ресурсов Южной Океании. Эта комиссия была образована в 1952 году, и в нее вошли представители Чили, Эквадора и Перу.Научные исследования, касающиеся китобойного промысла в этом районе, были начаты в 1958 году под руководством Сельскохозяйственной и продовольственной организации (ФАО) при ООН. Исследовательская работа в Чили ведется под эгидой министерства сельского хозяйства и Чилийского университета, в Эквадоре она осуществляется Национальным институтом рыболовства, в Перу — Институтом моря. В 1961 году ФАО совместно с Международной комиссией по китобойному промыслу производила оценку поголовья арктических усатых китов.