Это продолжалось уже больше получаса. С тех пор, как мы отъехали от стен города и спрятались на одной из приграничных опушек леса, эти звуки не замолкали ни на минуту. Или только мне они казались особо громкими, оттого, что я стояла совсем близко от этого безумства? Оглянувшись, я убедилась, что Ивона всё так же сидит рядом с Гостом и уминает сухое и, должно быть, затвердевшее печенье, запивая его давно остывшим чаем, да растолковывает железному псу какие-то немыслимые истины. Лантерс строго- настрого запретил ей поворачиваться, что, впрочем, она беспрекословно выполняла. Сам же друг все никак не мог оторваться от своего "дела". Его не смущали ни содранные в кровь костяшки пальцев, ни то, что он, бледный даже в темноте, еле стоял на ногах. Парень, казалось, хотел возместить всё то, что упустил, поймав пулю со снотворным. Ярость Дио не утихала ни на мгновение, и дело было, как позже выяснилось, не только в том, что они попытались напасть на нас. Друга заботило другое, совершенно далёкое и одновременно такое близкое: скольких путников до нас они уже отправили на "заклание"? Сколько среди них было детей?

Наши незадачливые похитители-контрабандисты уже не шевелились, не пытались встать и отбиться от ударов, выбивавших из лёгких с таким трудом отвоеванный воздух. Они просто лежали и, поскуливая, бормотали извинения. Пытались бормотать. Но вместо связных слов слышались лишь отголоски звуков. Вместе с ними на коленях корчился и Леон. Ему доставалось меньше остальных, ведь Дио и не думал забывать о его помощи в побеге, хоть и оказавшейся ловушкой. Но он также уже не мог подняться с земли.

В голову забралась пылко-предательская мысль о том, что если эти люди умрут, никто особо не расстроится. Она вспыхнула в сознании тлеющим угольком, мгновения казалась такой верной и правильной, будто бы так и должно было быть на самом деле, и тут же затухла, утопленная в раскаянии. Вместе с этим чувством ушло и нахлынувшее ещё после выхода из ворот безразличие, смешанное с ледяным спокойствием - своеобразный откат после пережитого за последние часы. Руки задрожали, стискивая в ладонях верёвку. Сердце вновь лихорадочно забилось, а глаза защипало от нахлынувших эмоций. Весь запрятанный в глубинах сознания страх вспыхнул яркими картинками воспоминаний. Я закусила губу.

– Дио... Хватит.

Парень, то ли не слышавший меня, то ли не желавший прислушиваться, не остановился.

– Дио!
– не выдержав, я прикрикнула на друга, перекрыв голосом стоны мужчин. Лантерс, будто очнувшись, озадаченно посмотрел на меня и медленно кивнул. Кажется, до него начало доходить, что дальнейшего избиения этот квартет не вынесет.

Над поляной повисла тишина, хоть и назвать её таковой можно было лишь с большой натяжкой. За моей спиной щебетала Ивона, чей голос сливался с треском пламени костра, то неведомым образом распаляя его, то глуша на корню; рядом на земле, стараясь не напоминать о своем существовании, пытались смирить стоны и боль четверо уродов.

Судорожно выдохнув и кинув полный презрения взгляд на троицу, Дио подошёл ко мне. Теперь он казался ещё более уставшим и уязвимым, чем раньше. Прикрыв глаза, друг крепко обнял меня. Кожа у него была настолько холодная, что почти обжигала.

– Прости, Миш. Просто подожди ещё немного, - с этими словами верёвка испарилась из моих рук, а Дио уже, вновь отвернувшись, готовился связать, так и не успевших придти в себя, мужчин.

– Иди к костру.

Ещё раз бросив на друга взгляд, я развернулась и пошла в сторону Госта и Ивоны. С каждым мои шагом голос девочки становился всё ближе и чётче, из общего гула звуков появлялись слова и фразы. От этого милого тихого щебета хотелось растянуться рядом на земле и забыть обо всем. Только сейчас, оказавшись вблизи костра, мягко прогревшего воздух, я поняла, что безумно хочу спать.

Через десяток минут к нам подошел Дио. Он уже не казался таким бледным и, сев рядом на землю, лишь устало прикрыл глаза. Ивка тут же переметнулась от Госта к нему и обняла брата. Парень улыбнулся. Я тоже пересела ближе к нему:

– Что с ними?

Парень и глазом не повёл:

– Ничего особенного. Что с ними может случиться?

Голова друга склонилась на моё плечо:

– Дождутся наших старых "друзей" из города. Познакомятся.

На мгновение я опешила:

– Ты действительно хочешь оставить их здесь? Но их же...

– Я знаю. Знаю, - Лантерс наконец открыл глаза.
– Но это плата за то, что они творили. К тому же, маленькое происшествие в виде пропажи трёх этих дураков всполошит всю остальную банду. Ненадолго, но им всё же придётся прекратить свою деятельность.

– Только не говори мне, что ты решил...

– Нет, - Дио прервал меня, улыбаясь.
– Я не самоубийца, чтобы идти громить целую базу в одиночку. К тому же, даже у меня есть приоритеты. Сейчас для меня нет ничего более важного, чем довести Ивону и тебя, Миш, до Эсшерра. До того времени все остальные люди и их проблемы для меня не имеют совершенно никакого значения.

Я улыбнулась, понимая, что этими словами Дио пытается обмануть самого себя. Мне было ясно, что, окажись поблизости человек в беде, он, не раздумывая, бросится на помощь. Так же, как он однажды спас меня, он будет стараться помочь всем и вся. И никакие фразы и самоубеждение не изменили бы этого. Я была в этом уверена.

– Нам пора, Миш. Скоро рассвет.

Должно быть, я успела задремать, потому что друг мягко тряс меня за плечо:

– Почти пять. Нужно уходить, и как можно быстрее.

Кивнув, я поднялась с земли. Костёр уже почти прогорел, и маленькие всполохи пламени бродили по красным, медленно выцветающим, углям. Недалеко от меня топтался Гост, навьюченный рюкзаками. На его спине сидела Ивона, державшая в руках один из маленьких шариков-фонариков. Дио же, давно успевший отойти от меня, перебрасывал что-то большое через железного пса. На непредвиденный багаж тут же легли пристёгивающие ремни. Груз шевелился, пытался выпутаться из верёвок и бурчал что-то непонятное.

– Ты хочешь взять его с собой?