Вот так они и шли некоторое время: две женщины впереди, двое мужчин – позади. Потом все общество спустилось к воде, чтобы лучше присмотреться к какой-то причудливой водоросли, а когда они возвращались на тропу, то произошла небольшая смена их позиций. К этим переменам привела миссис Гардинер, которая, устав от утренней прогулки, признала руку Элизабет недостаточно надежной опорой и поэтому выразила желание держаться за руку своего мужа. Поэтому мистер Дарси занял место возле ее племянницы, и дальше они пошли вместе. После непродолжительной паузы первой заговорила девушка. Элизабет хотела дать ему понять, что перед тем, как поехать в имение, она получила заверения в его отсутствии, и поэтому начала разговор с замечания о полной неожиданности его приезда – «потому что ваша экономка, – добавила она, – сообщила нам, что вы вернетесь только завтра, и вообще – перед тем, как мы уехали из Бейквела, мы убедились, что ваше возвращение в ближайшее время не ожидается». Мистер Дарси подтвердил правдивость всего сказанного и добавил, что неотложные дела, о которых сообщил ему управляющий, заставили его уехать на несколько часов раньше общества, с которым он путешествовал. «Они присоединятся ко мне рано утром завтра, – продолжил он, – и среди них есть некоторые, которых вы непременно узнаете, – это мистер Бингли и его сестры».

В ответ Элизабет лишь слегка поклонилась. Мысленно она мгновенно вернулась в то время, когда имя мистера Бингли упоминалось между ними в последний раз, и, насколько она могла судить по выражению лица мистера Дарси, его мысли ненамного отличались от ее мыслей.

– В компании есть еще один человек, – продолжил он после паузы, – которому очень хотелось бы с вами познакомиться. Вы позволите мне представить вам свою сестру во время вашего пребывания в Лэмбтоне? Или я хочу слишком много?

Огромным было удивление Элизы, вызванное такой просьбой; настолько большим, что она и не заметила, как дала согласие. Она сразу же поняла, что любое желание мисс Дарси познакомиться с ней было, бесспорно, следствием усилий, прилагаемых ее братом; каковы бы ни были его мотивы, все равно это было хорошо. Приятно было, что возмущение ее отказом не заставило мистера Дарси думать о ней плохо.

Некоторое время они шли молча, каждый погруженный в собственные мысли. Элизабет чувствовала себя не совсем комфортно, потому что это было просто невозможно, но все же она была рада и довольна. Его желание представить ей свою сестру было комплиментом высшей пробы. Элизабет с мистером Дарси быстро опередили своих спутников; добравшись до кареты, они увидели, что мистер и миссис Гардинеры отстали от них почти на четверть мили.

Затем он пригласил ее в дом, и Элизабет заявила, что не чувствует усталости, поэтому они так и стояли на лужайке. В эти минуты сказать можно было очень много, и поэтому молчание было крайне неловким. Ей хотелось разговаривать, и казалось, что каждая тема была под запретом. Наконец Элизабет вспомнила, что как-никак, а она путешествует, и они с большым упорством ухватились за тему Мэтлока и Давдейла. Однако и время, и ее тетушка двигались медленно, поэтому терпение Элизабет и ее темы для разговоров почти иссякли под конец их с мистером Дарси разговора один на один. Когда подошли мистер и миссис Гардинеры, то все общество настоятельно пригласили в дом, чтобы перекусить и отдохнуть, но приглашение было отклонено и они расстались с чрезвычайной вежливостью с каждой стороны. Мистер Дарси подсадил женщин в карету, а когда она двинулась, Элизабет увидела, что он медленно пошел к дому.

Теперь для дядюшки и тетушки пришло долгожданное время для высказывания своих впечатлений и замечаний; каждый из них заявил, что хозяин дома намного превзошел все их ожидания.

– Он прекрасно воспитан, вежлив и ненавязчив, – сказал дядя.

– Конечно, степенность в нем, несомненно же, есть, – добавила тетушка, – но она ограничивается скорее его видом и подобает ему. Теперь вместе с экономкой я могу сказать: если кому-то он и кажется надменным, лично я этого в нем не заметила.

– Я был поражен его отношением к нам. Оно было более чем вежливым – это была неподдельная внимательность, хотя для нее не было особой необходимости, потому что кто для него Элиза – он ее почти не знает.

– Должна сказать, Лиззи, – добавила тетушка, – что он не такой красивый, как Викхем; или, вернее, совсем на него не похож, хотя у него тоже безупречные черты лица. Но почему же ты когда-то говорила нам, что он очень неприятный?

Элизабет извинялась, как умела, и сказала, что после их встречи в Кенте ее мнение о нем улучшилось, а сегодня утром он был очень вежлив.

– А может, вся его вежливость – это просто прихоть? – спросил в ответ дядя. – Представители нашей знати часто бывают экстравагантными, поэтому я не буду спешить принимать за чистую монету его слова о рыбалке, поскольку завтра он может передумать – и прогнать меня со своих владений.

Элизабет поняла, что они полностью ошибаются относительно его характера, но промолчала.

– После того, как мы его увидели, – продолжала миссис Гардинер, – я не могу представить себе, чтобы мистер Дарси мог поступить с кем-то так жестоко, как это он сделал с бедным Викхемом. Он не похож на злого человека. Наоборот, когда он говорит, его лицо становится еще более привлекательным. К тому же оно выражает чувство собственного достоинства, которое не позволяет думать плохо о его душе. Но если послушать ту добрую женщину, которая показывала нам дом, то можно подумать: никого добрее и лучше мистера Дарси не найти на всей земле. Несколько раз я чуть не рассмеялась. Но, видимо, он действительно является великодушным хозяином, а такое качество в понимании слуги уже означает наличие всех возможных добродетелей.

В этот момент Элизабет почувствовала необходимость сказать что-то в оправдание его отношения к Викхему; поэтому она как можно осторожнее дала им понять, что, по словам родственников мистера Дарси в Кенте, у него были веские основания вести себя именно таким образом и его характер является совсем не таким плохим, а характер Викхема – совсем не таким хорошим, как это принято считать в Гертфордшире. В подтверждение сказанного она рассказала подробности их финансовых отношений, не называя при этом источника таких сведений, однако утверждая, что его достоверность не подлежит сомнению.

Миссис Гардинер была удивлена и смущена; но, поскольку они уже подъезжали к месту ее былых развлечений и веселья, все другие темы уступили место приятным воспоминаниям; она была слишком занята, показывая своему мужу все интересные особенности округа, и поэтому ни о чем другом думать не могла. И хотя она устала после утренней прогулки, не успели они пообедать, как она уже отправилась на поиски своих давних знакомых и вечер провела в приятном общении, что стало возможным после стольких лет разлуки.