К своей прежней позиции он подполз как раз вовремя. Залегшие в роще китопасы Зеллера, встревоженные перестрелкой, предприняли попытку прорваться. Голова у Тимофея кружилась, перед глазами все плыло. Если они сейчас набросятся на него – все будет кончено.

Земля, казалось, ускользала изпод него, но Сихали всетаки сделал выстрел… потом другой. Один из китопасов упал, остальные метнулись к укрытиям.

Неровно и трудно дыша, Браун коекак порвал рубашку и наспех перевязал раны. Теперь надо было уходить.

Сейчас… Он должен действовать сейчас… Сделать нормальную перевязку, напиться, найти место, где можно было бы спрятаться и выдержать последний натиск. Причем оно должно находиться гдето очень близко, потому что далеко он уйти не сможет.

Перекатившись на живот, Тимофей прижал руки к груди. А потом пополз…

Когда он открыл глаза в следующий раз, ночь прошла, небо уже становилось попредрассветному серым. С трудом Брауну удалось поднять голову – от усилий все поплыло перед глазами, но, когда головокружение немного улеглось, он осмотрелся. Густые заросли чапараля поднимались вокруг, а гдето за кустами журчала вода.

Тимофей лежал очень тихо, наблюдая, как медленно светлеет небо. Ему только и хотелось – вот так лежать, не тратя ни на что никаких усилий… И умереть.

Умереть? Нет.

Добравшись до ручья, он напился холодной чистой воды. Чудилось, вместе с влагой прохлада проникла во все уголки тела. Браун опустил голову на песок и лежал, тяжело дыша.

Тупая боль волнами перекатывалась по всему телу. Надо было зажечь костер, нагреть воды и промыть раны.

Тимофей был настолько слаб, что еле шевелил пальцами. Он потерял много крови, давно ничего не ел и все больше ослабевал.

Левой рукой Сихали с трудом подтащил сучок. Затем другой…

Немного сухих листьев, куски высохшей коры…

Надо было выжить. Превозмогая слабость, стараясь не впасть в забытье, он добрался до поваленного дерева и, ободрав кору с сухой стороны ствола, смастерил из нее подобие конического котелка.

Слабый импульс из бласта разжег маленький костерок. Борясь с дурнотой, Браун зажал сосуд из коры между двумя камнями, и пламя охватило его. Ниже уровня воды кора, пропитанная влагой, гореть не будет. Стараясь подбросить в огонь еще несколько веток, Тимофей снова потерял сознание.

Когда он пришел в себя, вода уже кипела. Сихали подтянулся, сел, расстегнул пояс, и бластеры упали на землю рядом с ним. Потом медленно и осторожно стащил рубашку и, намочив кусок ткани в горячей воде, стал промывать раны. Импульс прошел прямо над бедренной костью, повредив только мягкие ткани.

Ощущать горячую воду было приятно. Тимофей осторожно отмочил старую повязку. Вид раны испугал его – вокруг черного прожженного канала кожа была красной и воспаленной.

Второй заряд прошел сквозь мышцы бедра. Промыв и эту рану, Браун долго лежал неподвижно, набираясь сил и впитывая тепло.

Рядом росла опунция, он срезал несколько больших листьев и опалил их огнем, чтобы сжечь колючки, раздавил листья и привязал к ранам. Индейцы применяют опунцию при воспалениях, а других средств под рукой не было.

Неподалеку рос куст амоллило, Сихали выкопал несколько корней, размельчил их и бросил в кипящую воду.

Детские игры в индейцев помогли. Деда Тимофея по отцу звали Ашаваки, он был из племени дакота (дед говорил – «из нации») и любил играть с внуком. Выстроил ему настоящий вигвам на летних каникулах, водил по горам Моголлон (местные выговаривали МаггиОун), показывая бобровые запруды, оленей и старую пуму… Когда Браун помешал варево палочкой, вода вспенилась, и он отхлебнул этой пенистой жидкости. Дед Ашаваки утверждал, что пулевые ранения лучше всего исцеляет отвар амоллило.

Напившись индейского зелья, Тимофей уснул. В красном тумане мучительного сна гремели выстрелы, перебегали скрюченные фигуры… Гошан… Ролли Кегл… Башка…

Разбудили его голоса. Ктото предлагал разойтись и осмотреть заросли меските. Затрещали кусты.

Последний бой? Я вам дам последний…

Браун поднялся на колени, свалился, укрепился вновь и проверил оружие. В горле у него пересохло, горизонт раздваивался и качался перед глазами. Солнце жгло нестерпимо, голова кружилась от жары и сладковатого запаха крови, которой была пропитана одежда.

Враг объявился неожиданно – высокий тощий человек с недовольным выражением лица и маленькими злыми глазками. Полустертый беджик утверждал, что это Расс Неверс. В руках Неверс сжимал лучемет, но глядел поверх Сихали, высматривая врага, стоящего на ногах. Опустить взгляд долу он не успел – Тимофей, вставший на колени, поднял бластер двумя руками и нажал на спуск.

Чтото тяжело и жгуче ударило Расса в живот. Чапараль покачнулся перед глазами. Второй импульс пробил грудь. Фигура стоявшего на карачках дрожала и колыхалась перед ним. Неверс посмотрел под ноги. Странно! Большие красные капли в серой пыли… Красные… Кровь. Но чья? Он осмотрел себя и хрипло вскрикнул. Затем уставился на Брауна.