Год минул с тех тошных дней, а лучше Тимофею не стало. Нет, индекс здоровья у него даже выше нормы, но вот почему его полумёртвый организм исцелился за шесть часов, попрежнему тайна. Раза три Браун проходил медосмотр у кибердоктора, показывался светилам медицины, но ясности не внесли ни машины, ни живые специалисты. Все они дружно признавали, что да, многочисленные ранения и внутренние повреждения действительно имели место, но все давнымдавно зажило, без осложнений и без последствий. Лишь один врачпрофилактик, молодой и непутёвый, измыслил гипотезу: дескать, впадина Яу, где всё произошло, представляет собой не простое понижение океанского дна, а метеоритный кратер – миллионы лет назад там упал астероид, возможно, внегалактического происхождения. И если допустить, что осколки этого «небесного камня» испускают некую таинственную эманацию, то можно предположить, что данное излучение необычайно благотворно воздействует на человеческий организм – фантастически ускоряется регенерация тканей. Молодой и непутёвый с ходу придумал название той эманации – Мполе, от слова «магический»…

Тимофей даже водички собрал с пола «Аппалузы», чтобы сделать анализ. Сказку вспомнил: «Брызнула волшебница на Иванацаревича мёртвою водой, и сплотилась отрубленная голова с туловищем. Окропила она добра молодца живою водой, и ожил царевич…»

Экспресслаборатория выдала, что представленный образец является ювенильной [7]водой мантийного происхождения. Удельный вес больше, чем у морской воды. Минерализована и слабо газирована – выделяются водород, гелий, углекислота. Лечебных свойств не обнаружено.

Ссутулившись, Тимофей Браун уставился на волны, что накатывали на пляж, и памятью вернулся в прошедшее…

…Во вторник его на пару с Виктором Волиным послали чистить китов. Тимофей влез в гидрокостюм, напялил аквастат с рогатым шлемом, и старший смотритель торжественно вручил ему электроскребницу.

Кашалоты внушали почтение даже тогда, когда ты сидел в субмарине. Что уж говорить об ощущениях человека, плавающего рядом с колоссами океана?

– Они смирные, – звучал Витин голос в наушниках, – их чистишь, а они чуть ли не мурлыкают…

Однако слова Волина както не убеждали Тимофея Брауна, возымевшего решение стать китовым пастухом. Уж больно громаден был кашалот, уж слишком грозно выглядел, чтобы представить его милой животинкой, мурчащей у тебя на коленях.

Погрузившись в воду, Тимофей храбро подплыл к громадному самцу, чья спина была густо усеяна круглыми отметинами размером от чашки до глубокой тарелки – это были следы мощных присосок кальмаров.

– Вот, гляди, – сказал Виктор, подплывая и указывая на бледных толстеньких рачков, устроившихся на спине кашалота и извивавшихся, точно волосы Медузы Горгоны. – Это конходермы и коронулы. Сгребай паразитов!

Браун решительно включил скребницу и удалил рачков.

– А тут, смотри, – китопас поднырнул под брюхо животного, – тут у Леви «китовые вши» завелись. – Он показал на мелких ракообразных, чьи раковинки покрыли кожу кита рыхлой нашлепкой – китовые пастухи называли их «чепчиками». – Выводи!

Тимофей поскреб киту брюхо, бормоча:

– Леви, Леви…

Кит пошевелился – очень осторожно, словно нежась. Так еще бы! Рук у Левиафана нету, не почешешься… А иногда небось так хочется!

– И вот еще! Ах ты, зараза…

Браун подплыл и обнаружил небольших, в локоть длиною, рыб неприятного серого окраса, облепивших бок кита. Это были прилипалы, они же реморы. С ними пришлось повозиться. Но вот последняя из ремор, украшенная присоской, похожей на подошву кроссовки, отвалилась, всплывая кверху брюхом.

– Эти еще ладно, – просвещал Виктор товарища, – а вот если минога присосется… Пипец! Мерзость. Скользкая такая, верткая, коричневая вся. Больше всего пиявку напоминает, такая же дрянь – прилепится к китику и давай из него кровь сосать… Ну, все, инструктаж, считай, получил, давай, чисти дальше!

…В среду Тимофей Браун пас кашалотов на пару с Волиным – его субмарина медленно, в надводном положении, обходила стадо по часовой стрелке. Витина кружила против часовой. Когда подлодки встречались, Волин, выглядывавший из люка, орал:

– Привет, беспризорник! Чё делаешь?

– Хвосты китам кручу, – отвечал Браун.

Ему было хорошо – с ним были океан, киты и друг. Сложно было понять, что же их связало, его – благовоспитанного юношу, и Витьку, уличного пацана. Но связало крепко…

Повсюду, насколько хватал глаз, в волнах темнели группы китов. Блестели на солнце черные дуги – это скользили и исчезали под водою спины нырявших кашалотов, буквально ввинчивавшихся в воду. Взлетали в воздух фонтаны пара. Иногда тишину разрывал громкий удар хвоста о воду, подобный пушечному выстрелу.

Кашалоты и сами описывали в океане немалый круг; через неделю стадо вернется к началу пути.

В ясном небе не было видно птиц, только одинокий альбатрос тяжело обрушивался на волну, вспарывая воду широкими перепончатыми лапами.