– Вытаскивайте из своих сумок всё съестное, воду и медикаменты, и сложите кучкой вот здесь, - сказал он указывая стволом ружья перед собой.

– Вы чего беспредел то творите? Кто вам дал право? – спросил возмущённо Джордж, мой еврейский друг не очень охотно расставался со своим имуществом.

– Вот это, - ответил старик, подняв вверх своё ружьё. – И желание жить! Вы то молодые, найдёте способ жизни…

– Вы старички тоже не промах, - перебил его Горев. – И что? Вы выстрелите в меня из-за банки тушенки?

Ствол ружья повернулся в сторону Горева, после чего он, обомлев и не ожидая такого, нервно сглотнул. Я был поражён, что за какие-то семь дней, люди настолько изменились и оскотинились. Я просто не мог поверить в происходящее, совсем недавно, я разочаровался в тех, кто по долгу своему должен был нас защищать. Вчера я убил, сделал то, чего думал никогда не сделаю. А сейчас вот такое.

– Давайте лучше отдадим им? Всё равно жизнь дороже.

Признаюсь честно, я не очень охотно расстался с целым блоком сигарет, бутылкой дорого пойла и несколькими банками тушёнки. Не подумайте, я не пью и не курю, просто за всё это, как мне подсказывало чутьё, можно было выменять много чего. Ведь зачастую привычки важнее здравого смысла, и заядлый курильщик сейчас всё отдаст за мачку сигарет. Даже сейчас, все мои курящие и пьющие друзья, чуть не упали от ёкнувшего сердца.

– Вот и отлично, - сказал второй старикан присевший на одно колено чтобы собрать наши уже бывшие вещи.

– Вы не знаете где наш друг? – спросил я, когда они уже решили уходить. – Он вчера вечером направлялся в сторону Школы Космонавтики и пропал? Вы случаем не знаете где он?

Все старики уже ушли в лес, видимо через чёрный ход в павильоне. Перед нами остались лишь двое стариков, при чём один из них, был безоружен, а другого двустволка. Они переглянулись, так многозначно, что мне показалось, будто они знают о ком идёт речь.

– Не знаю о ком вы, - сказал тот, что был с ружьём.

– Ну, может, вы посмотрите фотографию? – спросил Терешков, в его бумажнике хранилась небольшая фотография, на которой были всего его школьные друзья, среди них был и я, и Ваня и многие другие.

– Дай сюда сумку Ильич, иди, глянь, кого они там ищут, - сказал старик, перенимая сумку с нашими вещами. – А вы без глупостей, заряд дроби в грудь, наверное, из вас получить никто не хочет.

Ильич, если верить тому, что сказал их предводитель, осторожно подошёл к Сани, и как только он наклонился чтобы получше разглядеть лица на фото, Терешков обхватил его горло рукой и надавив на него сказал:

– На землю! Ружьё на землю!

– Отпустите его, у него сердце больное, он два инфаркта перенёс, сжальтесь! – сказал старик. – Вот ваша сумка, забирайте. А в ружье даже патронов нет!

– Пни ружьё ко мне!

Старик пнул своё ружьё, которое перекатилось почти к Саниным ногам. Толкнув Ильича в спину, он быстро поднял оружие, и «сломав» пополам удостоверившись, что оно не заряжено бросил обратно к ногам пожилых людей.

– Простите нас пожалуйста, мы не собирались сделать вам что-то плохое, нам только были нужны припасы, - буквально залепетал в своё оправдание старикан.

– Где наш друг? Где тот, кого я показал на фото! – не унимался Терешков. – Вы ведь знаете, что с ним случилось?

– Где он сейчас мы не знаем, только примерно. Единственно, что мы видели, это как его собаки загнали в промышленную зону, где-то там, на цементном заводе. Нет, нет, он жив его отбили от своры, но не мы. Группа людей, как сказать группа, даже целый караван наверное, женщины и дети в основном, мужчин поменьше. Собаки убежали, а они его взяли с собой, если мы правильно поняли, он был без сознания. Но где он сейчас мы не знаем.

– Куда они направлялись? Эти люди, куда они шли?

– Этот караван один из многих, направляющийся в Красноярск.

– В Красноярск? – переспросил я. – Зачем?

– Говорят, что там удалось наладить систему снабжения продовольствием из деревень, а здесь то даже на резервных складах вся тушёнка кончился, скоро голодомор начнётся, а уходить уже поздно будет. Сейчас все у кого есть силы идут в Красноярск.

Мы распрощались с пенсионерами, отдалим им их ружьё, забрали свою драгоценную сумку и направились обратно в школу. На обратном пути, я чётко определил для себя, что тоже пойду в Красноярск. Я не шёл туда за Ваней, хотя и планировал попутно поискать его там. Я шёл туда в больше мере за надеждой на жизнь. Еды здесь не было и не будет, и шансов выжить тоже. А миллионный город, мог помочь мне продержаться на плаву, пока этому бреду не придёт конец.

– О чём думаешь? – спросил меня Денис, когда мы поравнялись с ним.

– Я думаю о том, во сколько мне выйти, сегодня вечером или завтра утром, - просто ответил я, не собираясь ни от кого скрывать, что я ухожу в Красноярск, а если кто-то увяжется со мной, он к лучшему, больше шансов выжить по дороге.

– Да? – без эмоций спросил Денчик. – Я тоже собирался уходить, но не знаю, у меня здесь девушка, да и вообще, как – то боязно… Может ещё всё утрясётся? Наладится?

– Хочется в это верить, но вряд ли уже мир будет прежним, прошла уже целая неделя, а становится только хуже.