Шрифт:
— Ты ведь ее совсем не знаешь,— терпеливо начал Сергей. — Это такая девушка... — Он запнулся,
— Ну-ну, какая?— ухмыльнулся Бутрехин. — Самая умная, самая лучшая, самая красивая? Поглядим, что ты заноешь через год!
— Ты настоящий женоненавистник, — сказал Сергей. — Быть тебе, старина, всю жизнь холостяком!
Они сидели за круглым столиком в летнем открытом кафе. Сергей откупоривал бутылку с шампанским. Лиля и Николай смотрели на него, дожидаясь, когда бутылка гулко выстрелит, но Сергей, придерживая полиэтиленовую пробку, осторожно выпустил газ и разлил в тонкие стаканы искрящийся напиток. Лиля взяла со стола нож и стала размешивать.
— Это еще зачем? — удивился Николай.
— Чтобы газ растворился, — улыбнулась она.
— А зачем его растворять?
— Выпьем… — Сергей поднял стакан. — Как бы это получше сказать? Черт побери, я женюсь!
Проходивший мимо толстяк в соломенной шляпе остановился и вытаращил на них осоловелые глаза.
— Дайте я погляжу на этого дурака, который хочет замениться..,— пробормотал он и, рассмеявшись, пошел дальше, слегка покачиваясь и разговаривая сам с собой.
— Кретин, — проворчал Сергей.
— Да нет, он дело говорит, — хмыкнул Николай. Лиля поднесла стакан к губам и отпила немного.
Щеки ее порозовели. Николай к вину не притронулся.
— Ты чего не пьешь? — спросил Сергей.
—Я подожду, пока весь газ выйдет... — сказал Николай.
— Не старайся, — улыбнулся Сергей. — Настроение ты нам сегодня не испортишь.
— Вы против нашей женитьбы? — взглянула на Бутрехина Лиля. На лице ее напряженная улыбка.
— Я очень хорошо знаю Сергея... Не нужно ему на вас жениться.
— Ты что, пророк? — начал злиться Сергей. — Или гадалка?
— Подожди, Сережа, — сказала Лиля. Она с интересом и одновременно с неприязнью смотрела на Бутрехина. — Говорите.
— Я уже все сказал. — Николай поднялся из-за стола.—Вы оба делаете громадную глупость.
— Но почему вы все-таки против? Почему? — спросила Лиля. Она снизу вверх смотрела на Бутрехина. В чуть расширившихся у висков черных глазах ее непонятное выражение.
— Потому что вы совершенно разные люди и никогда не поймете друг друга. .. Сейчас вы оба ослеплены... А потом, очень скоро, спохватитесь, но будет поздно…
— Почему поздно? — усмехнулась Лиля. — Допустим, мы действительно не подойдем друг другу... Подобное случается не так уж редко... В конце концов, всегда можно развестись... Теперь это не такая уж проблема.
— Ну, если так, — сказал Николай.— У меня, наверное, на брак старомодный взгляд... Разойтись можно, но вы уже будете не такими, как сейчас. — Он бросил взгляд на Сергея, мрачно смотревшего на стакан. — Пылкими и восторженными. .. Вы будете другими: опустошенными и усталыми. А может быть, и злыми. Разойтись всегда можно, но вернуть то, что вы растратите, никогда уже не сможете.. .
— Можно подумать, что вы уже жизнь прожили и были не раз женаты, — сказала Лиля.
— В отличие от вас, я задумываюсь над жизнью, — ответил Николай.
— Он теоретик, — усмехнулся Сергей. — Читает Платона и Овидия.
— Ну ладно, скажу еще проще: со стороны виднее. Так вот, я не верю в ваше семейное счастье.
— Вот что, Бутрехин, — негромко сказал Сергей, — Я забыл все, что ты сейчас накаркал.
— Потом вспомнишь, — ввернул Николай.
— Завтра в пять часов мы ждем тебя в загсе. Ты мой свидетель.
— До свиданья, —сказал Бутрехин и пошел к выходу. Широкоплечий, в синей куртке на молнии, он зашагал через сквер к Дятлинке. Ветер взъерошил на его крупной голове редкие светлые волосы. Николай скрылся в аллее, так ни разу и не оглянувшись.
— Скотина, — проворчал Сергей. Глаза его сузились, а на щеках еще больше обозначились скулы. Такое случалось с ним, когда он злился.
Лиля выпила шампанское, поставила стакан на стол.
— А может, он прав, Сережа? . . — сказала она.
В одиннадцать утра началась редакционная летучка. Обзор номеров за неделю сделал Михаил Султанов. Как всегда, похвалил очерк Григория Бондарева, отметил два материала сельхозотдела, статью о новостройке Новикова, поругал отдел пропаганды за сухую, неинтересную подборку на второй полосе, потом развернул номер с
четырехколонняком об открытии колхозной ГРЭС. Пристально посмотрел своими серыми глазами на сидевшую у окна Лилю Земельскую, улыбнулся. Султанов очень высоко оценил зарисовку, даже один раз назвал ее очерком, отметил живой, образной язык, тонкое понимание природы, прочитал вслух кусок, где описывается закат солнца. В самом конце небрежно похвалил фотографии, которые, как он выразился, хорошо дополняли этот нестандартный красочный рассказ об открытии колхозной ГРЭС.