Дэлан, не останавливаясь, обернулся, метнул гниль в нескольких заряжающих арбалеты солдат, еще стоящих среди катающихся на земле и уже замерших тел.

Сзади снова послышался стук копыт. Джука повернулся, посмотрел на догоняющий его отряд. Уже пятый за последние два часа. Рейтары, в полной боевой выкладке, несколько магов. Что у них случилось, война, что ли началась?

Джука подал телегу в сторону, к обочине, освобождая дорогу, остановился. Задержка, опять задержка! Он рассчитывал до темноты добраться до Золахаша, но если так будет продолжаться…

– Эй! Эй, крестьянин!

– Я? – Джука покрутил головой по сторонам, поднял глаза на остановившего свой взвод лейтенанта.

– Ты, ты, – лейтенант крутился на пляшущей от избытка сил лошади. – Здесь нет других крестьян, кроме тебя. Или ты не крестьянин?

– Я? Крестьянин я, почему – не крестьянин? – Джука закивал пристально смотрящему на него лейтенанту. – Крестьянин я, добрый господин, – почему он так на него смотрит? По виду простак, широкое веснушчатое лицо, курносый нос, но глаза…

– И куда ты едешь, крестьянин?

– Ээ, домой я еду… – Джука поглядел на окруживших его солдат. – Из Гилама, домой.

– Из Гилама? – лейтенант протянул поводья одному из стоящих рядом солдат, спрыгнул с лошади. – И что, крестьянин, видел по дороге чтонибудь подозрительное?

– Подозрительное? – Джука почесал затылок. – Ээ, нет. Воинов видел, скакали шибко. А что, чтото случилось?

– Случилось, – лейтенант обошел, оглядывая, телегу, подергал подпругу. Ктото напал на Стражу, магов убил. А нука, слазь с телеги, – лейтенант холодно смотрел на Джуку.

– Чего?

– Слазь, говорю!

Джука обернулся и вдруг обнаружил направленные на него арбалеты в руках солдат.

– Да что же Вы, добрый господин, за что? – Джука сполз с телеги, роняя клоки соломы на землю. – Я же ничего, ехал себе…

– Руки за голову, лицом к телеге!

– Добрый господин…

– Быстро!

Джука сцепил руки на затылке, повернулся.

– Но добрый господин, меня дома ждут, скотина не кормлена. Вот, везу, чтобы накормить…

– Ты на себя в зеркало смотрел, крестьянин? – перебил лейтенант, хмыкнул. – С такой рожей из тебя такой же крестьянин, как из меня нагирский арфист. Я сам крестьянский сын, так что ты мне про скотину басни не рассказывай. И солому она жрать не будет, разве что если совсем с голоду подыхает. Подыхает она у тебя с голоду, крестьянин?

Джука вздохнул, досадливо поджал губы. Черт, совсем он хватку потерял, простейшие вещи забывает. Куда делись его навыки контрабандиста?

– Да, простите, добрый господин, Вы правы. Я действительно не крестьянин. Позвольте мне все объяснить.

– Объяснишь, еще объяснишь, никуда не денешься. Что у тебя в телеге?

– Дело в том, что мне срочно надо доставить деньги моему кредитору, они у меня в сумке, Вы можете посмотреть, и я…

– Скидывайте, – лейтенант показал рукой солдатам на солому, не обращая внимания на слова Джуки. – Оо… А это кто?

Джука закрыл глаза. Вот теперь он точно влип.

ДаСааль брел по лесу, с трудом переставляя босые ноги по влажно чавкающей земле. Знавшие его раньше вряд ли узнали бы сейчас щеголеватого жреца в этом перемазанном грязью истощенном существе с лихорадочно блестящими глазами на заросшем щетиной лице. Расползшиеся сапоги утонули гдето в болоте, имперская форма превратилась в лохмотья, не защищая больше исхудавшее тело от переплетающихся ветвей, но ДаСааль не обращал на это внимание. Не обращал внимания на холод, на кровоточащие царапины, на смертельную усталость, он упорно шел вперед, проламываясь и переползая сквозь завалы валежника, поскальзываясь, падая и снова поднимаясь, вперед, к цели. Он шел, потому что так было надо, потому что он был должен.

ДаСааль скатился в овраг, вскарабкался, словно громадное насекомое, по противоположному склону вверх. Он уже рядом, он чувствовал, он почти дошел. Скоро он выполнит миссию, возложенную на него силой, пославшей его в путь. Силой, гораздо большей, чем он, одним росчерком стершей его личность, отнявшей человеческие черты и желания и вложившей свои, превратившей его в стрелу, в снаряд, направленный в цель. Великим Демоном, с которым он связал свою жизнь, и который теперь затребовал ее в виде платы.

Жрец раздвинул ветви деревьев, посмотрел на раскинувшийся впереди город. Люди входили и выходили из ворот, смеялись, разговаривали… Он когдато тоже был таким, жил среди себе подобных, говорил с ними… Тусклое воспоминание мелькнуло на краю сознания и исчезло, не вызывая в душе никакого отзвука. Это было давно, очень давно, и с тех пор он изменился… И это неважно. Главное, он на месте, и теперь он должен закончить свое дело, выполнить то, ради чего сюда пришел.

ДаСааль открылся, потянулся к Демону, тут же почувствовав, как сила послушно без всяких усилий втекает, наполняет его. Свить ее и… Свить ее, и вниз, в землю, вглубь, к этой подсказываемой ему точке, которая сделает то, что хочет Демон.