И прежде чем Лайла успела возразить, он подмял ее под себя и припал к губам в глубоком жгучем поцелуе. Голова Лайлы пошла кругом. «О Аллах, он совсем другой! Какие теплые твердые губы!»

Крохотный огонек наслаждения пробежал по ее телу. Али-Баба на минуту поднял голову, но тут же вновь принялся целовать ее, играя губами, касаясь уголков рта, век.

– О счастье! – прошептал он. – Как ты сладка, моя королева.

Лайла пыталась вернуть себе власть над этим неуправляемым рабом.

– Я не давала разрешения целовать меня, – упрекнула она. – И если не будешь вести себя как должно, по твоей спине пройдется кнут! Тебе придется уважать превосходство женщины! Прекрати или ты будешь наказан.

Али-Баба разжал руки, сошел с ложа и, порывшись в корзине, вытащил небольшой кожаный кнут.

– Накажи меня, королева, и немедленно, ибо я не стану лизать тебе руки, как побитая собака, подобно тем остальным, что прошли через твою любовь. Страсть должна делиться поровну мужчиной и женщиной, потому что наслаждаться ею в одиночку – занятие унылое, словно восход над миром, где нет ничего живого.

Его поцелуи опьянили ее, но она королева и никому не позволит себя унижать!

Лайла схватила кнут и поднялась.

– Встань на колени, нагнись и обопрись о ложе, – велела она.

О Аллах! Неужели она сделает это?

Али-Баба тут же получил ответ, когда кнут оставил рубцы на его коже. Он стиснул зубы. Она не дождется ни криков, ни мольбы о пощаде!

К его удивлению, Лайла ударила всего три раза, но ягодицы его загорелись.

– Можешь лечь, – надменно приказала она. – Теперь ты усмирен и признаешь мою власть?

Али-Баба осторожно прилег на шелковые простыни.

– Ты так прелестна, когда сердишься и стараешься мной командовать, – прошептал он.

Совершенные черты лица Лайлы исказились гримасой неудовольствия.

– Неужели мне придется вновь наказать тебя, Али-Баба? – бросила она.

– Неужели ты сердишься на меня лишь потому, что я нахожу тебя прекрасной? – ответил он ей вопросом на вопрос.

Он взял длинную прядь и, потеребив немного, поднес к губам. У Лайлы перехватило дыхание. Она столь полно вошла в роль, что уже и в самом деле ощущала себя владычицей неведомой страны, не терпящей возражений и приемлющей лишь беспрекословное повиновение. Этот же мужчина смущал ее. Ей казалось, что она и в самом деле привыкла к полнейшей преданности, быстрым, приятным любовным играм, после которых можно спокойно отослать раба. Мужчины ни разу не говорили с ней так, как этот! Грубые, ничтожные создания, чьи животные инстинкты необходимо постоянно держать под строгим контролем.

Он захватил рукой ее волосы и стал притягивать, пока их лица не оказались совсем близко.

– Ты всегда старалась взять верх, моя королева, – заговорил Али-Баба так тихо, что она едва слышала его. Игра и его захватила, заставив поверить и в то, что он лишь никчемный раб, и в то, что сейчас решается его жизнь. – Неужели никогда ты не хотела узнать, каково это – отдаться полностью, целиком, без оглядки объятиям любовника? Правда, только очень храбрая женщина способна на такое, но я уверен, что ты именно такова. Это правда, Лайла? Я не ошибся?

Он привлек ее еще ближе, так что губы их соприкоснулись.

– Моя королева. Моя ослепительная королева…

– Прекрати! – вскричала она. – Ты смущаешь меня! Ты слишком много болтаешь, глупый раб по имени Али-Баба!

– Аллах великий! – воскликнул он. – Да ты боишься! Боишься, Лайла!

– Нет! – фыркнула она, предательски покраснев.

– Тогда доверься мне, – убеждал он.

– Я не позволяла обращаться ко мне по имени, – пробормотала она. О, Лайла давно уже не ощущала себя столь непривычно, игра полностью завладела всем ее существом, заставляя поверить и в слова Али-Бабы, и в свои собственные.

– Отдайся мне, – мягко настаивал он, припав губами к ее лбу.

– Это ужасно, непозволительно, моя царская честь запрещает это, – запротестовала она.

«О прекраснейшая, – с нежностью думал Али-Баба, любуясь гневным румянцем Лайлы. – Нет и не будет никого прекраснее тебя. Играй же со мной в эту игру, играй и в тысячи других игр! Я – счастливейший из смертных!»

– Разве не запретный плод самый сладкий? – поддразнил он, целуя кончик ее носа.

– Но я королева! Ты должен делать как приказано, иначе попадешь на рудники!

– Когда-нибудь я стану королем, и тогда все будет по-моему, – лукаво возразил Али-Баба. – А если пошлешь меня на рудники, так и не узнаешь несказанной сладости, которую могу дать тебе лишь я один, Лайла, моя прекрасная королева! – Он обнял ее и прижал к груди. – Я хочу тебя.

Но тут Али-Баба увидел в ее глазах неподдельный страх и, немедленно отпустив Лайлу, взял флакон с розовым маслом.

– С твоего разрешения я помассирую тебя.

Лайла перевернулась на живот, и Али-Баба принялся втирать ароматную жидкость в ее спину. По комнате разлился нежный аромат.