— Капитан! — передо мной присел Моррисон. — Все очень устали. А здесь, совсем рядом, есть золото, и полковник обещает нам хорошо заплатить, если мы его туда доставим. Даже очень хорошо!

Он еще тайком подмигнул мне. Да, я знала, что Рыжий Моррисон — старый пират и сколько ему не заплати, все равно еще сам возьмет в три раза больше. Я даже была не против посетить этот Храм… Хотя какой же скользкий тип этот Бенёвский — то утверждал, что никто не сможет ничего взять, а теперь готов заплатить. Но команда действительно устала, и хочет не сражаться, а получить, наконец, то, за чем они плыли — добычу. А мое спасение, как ни странно, уронило мой же авторитет. Капитан это тот, кто спасает, а не тот, кого приходится спасать.

Я видела, как подобрались ближе и Джон, и Роб. Конечно, Клод где-то неподалеку, но затевать драку сейчас — глупо. Например, потому, что у меня ноги болят так, будто их гложут адские демоны, и я в заварушке участвовать не смогу. Я аккуратно сняла с шеи дельфина.

— Полковник! Ведите нас к своему Храму, мы все хотим на него посмотреть!

Лицо Джона просто побелело. Жаль, что он меня не понял… Что бы не говорил Прозрачный, а иногда надо ему показывать, что и у нас есть свое мнение.

Бенёвский снял шляпу, поклонился и принял фигурку. Потом встал, показал ее всем и сжал а кулаке.

— Идем на север! Бухта близко! Я уже ее чувствую!

— Виват капитану!! — закричал Моррисон и его тут же поддержали. — Капитану Кристин — ура!!!

— Может, и вы мне что-нибудь подарите? — спросила я.

— Я отплачу вам позже, отплачу сторицей! — Бенёвский вернулся ко мне, обнял, и я с трудом его оттолкнула. А то бы еще и целоваться полез. — А пока… Вот, примите! Жаль, мало патронов — только те, что в нем!

Он сунул мне в руку пистолет из двадцатого века, маленький, легкий и точный. Хорошая вещь. Но я-то, конечно, имела в виду бинокль! Не верилось, что он не понял. Наверняка в очередной раз ловко выкрутился. Я спрятала пистолет и протянула руку Джону.

— Помоги мне дойти до каюты, пожалуйста.

— Ты не можешь ходить! — Клод, выйдя из-за моей спины, подхватил меня на руки. Он понес меня к корме, и прошептал на ухо, щекоча усами: — Есть такая игра: политика! И только что ты обыграла этого шахматиста!

Оставалось утешаться этим. Впрочем, без дельфина я спала лучше.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Запретная бухта

Утром пришлось устроить панихиду. Печальное дело, но и без него никуда: люди хотят знать, что когда их не станет, их вспомнят еще хоть раз. Поскольку на песчаном берегу остался не один наш человек, рому было выпито немало. Но я не беспокоилась. Дельфин у Бенёвского, и он, явно всю ночь не спавший, торчал у самого бушприта, вытянувшись в струну, словно какая-нибудь носовая фигура.

В детстве я часто приставала к отцу, чтобы и у нас под бушпритом был какой-нибудь Посейдон или Афина, или хоть черт с рогами, но красивый. Я постоянно видела такие на других кораблях. Но отец говорил, что пока не найдет кого-то, для «Ла Навидад» подходящего, фигуры не будет. Потому что у него не такой корабль, чтобы тащить на него что попало.

А теперь Бенёвский напомнил мне Джона в то плавание, когда мы гнались за «Пантерой» и Моник на борту. Он, несчастный влюбленный, не спал и не ел, пока не приблизился к цели. А все страдания были из-за того, что Моник и Клод с двух сторон навешали ему на уши. Что ж, пусть теперь помучается наш полковник. Одно меня задевало: он не просто смотрел вперед, он смотрел вперед в свой чудесный бинокль. Который обыкновенным образом украл у капитана, которого убил. Святой человек! Говорит, что надо заниматься честный трудом, а не разбоем.

Я сказала небольшую речь, вспомнив всех по именам. Имена двух португальцев, ушедших с «Дона» с Бенёвским, пришлось предварительно записать на руке. Ненадолго же они пережили тех, кто там остался. Из спутников Бенёвского в живых остался только Устюжин. Может быть потому, что сам был удачлив, а может быть потому, что всегда держался рядом со своим Маурицием. Неизвестно, кто кого хранил: у поляка и правда была своя, особенная судьба. Зато теперь с нами был Бартоломеу, который показал себя неплохим моряком и, несмотря на рану в плече, уже успел подраться с Тощим Беном по поводу качества починки. Что ж, хороших моряков много не бывает.

После совмещенного с панихидой завтрака я бродила по палубе, наблюдая за очередной приборкой: мы снова отдраивали кровь. Заодно я разминала все еще болевшие ноги, и не только ноги. Джон, пытавшийся на быстро бегущем вперед корабле рисовать карты побережья, дважды попался мне на пути, пробегая в каюту и обратно. На третий раз я поймала его за рукав.

— Давай, говори!

— Ты сама все знаешь! — он упрямо уставился мне в глаза. — Бенёвский — орудие наших врагов!