Я слышала, как хрустят ветки, Лакс с Кейром матерились и ломились следом за мной. Фаль потихоньку выпутался из буйной гривы коня и завис в воздухе, как колибри, трепеща крылышками, но не двигаясь с места.

Дэлькор повернул ко мне морду, совершенно почеловечески вздохнул, дескать, какая же ты, Ксюха, тупица, поднял копыто величиной с хорошее блюдце и ударил по дереву чуть ниже дупла. Не знаю, как у него это вышло, то ли место удачно выбрал, то ли силушка молодецкая взыграла, но часть ствола отвалилась. А может, внутри дуб был еще более трухлявым, чем снаружи? Как бы то ни было, звук, сопровождавший разрушения, производимые жеребцомохотником, показался мне весьма странным, скорее не деревянным, а металлическим. Конь ударил копытом еще раз и звучно фыркнул, выдувая из образовавшейся дыры столб пыльной трухи, покрывавшей внутренность дупла. Первым восторженно завизжал Фаль. Под слоем старых листьев, нескольких горстей прошлогодних орехов, забытых рачительной белкой, и чегото еще явно органического происхождения показался разбитый бок пузатого горшка, сочащегося потускневшими от времени монетами.

– Молодец, умница, хороший конь, беру все свои слова обратно, – извинилась я перед животным, проявляющим поистине магические таланты во всем, начиная от обучения меня верховой езде и теперь уж заканчивая поисками запрятанных в дуплах кладов. Интересно, а под землей он их чует? Какнибудь поэкспериментирую обязательно.

Я слезла, обняла Дэлькора за шею, поцеловала в бархатные ноздри и позволила ему лизать мои щеки сколько душе угодно, во всяком случае до тех пор, пока к нам не доберутся мужчины. Возиться с деньгами, пролежавшими бог знает сколько времени в антисанитарных условиях, я не собиралась, поэтому со спокойной совестью ласкала коня.

– Ну и куда ты умчалась? – вопросил Кейр, окинув поляну быстрым взглядом и убедившись в отсутствии потенциальной угрозы.

– Ну если переходить на личности, то умчалась не я, а Дэлькор, впрочем, по весьма уважительной причине. Он нашел горшок с монетами. – С самым спокойным и по возможности безразличным видом я показала на развороченное дупло.

– Вот это конь! – Восхищение в голосе Лакса можно было измерять на вес. – Как же он сообразил, что мы о деньгах речь ведем, как учуял их с такогото расстояния?

– Понятия не имею. Можешь спросить у него сам, и я, пожалуй, не удивлюсь, если он решит тебе ответить, – призналась, сама пораженная до глубины души выдающимися способностями жеребца.

– Надо же, золото и серебро арнутской чеканки, – присвистнул вор, сунувшись в дупло и перебрасывая с ладони на ладонь первые из зацапанных монеток, покрытых прозеленью и бурым налетом. Если правы объявления в сберкассах (както, стоя в полуторачасовой очереди, я от скуки и дабы не участвовать в периодически возникающих перебранках из разряда «вас тут не стояло» изучила их все), так вот, там было написано, что налет нисколько не снижает стоимости купленных у банка монет, а, напротив, придает им пусть не финансовую, но еще большую эстетическую ценность. Сама я сроду не продавала и не покупала у государства грошей, поскольку с детства усвоила: все равно обманут, но информацию на корочку записала.

– Это хорошо или плохо? – уточнил Кейр, покидая седло, чтобы помочь приятелю в просеивании клада.

– В ту пору в империи деньжата почти из чистого металла клепали, – поделился с нами радостной вестью Лакс, тщательно выгребая в сумку добычу. Фаль некоторое время крутился рядом, добросовестно выколупывал монетки из труднодоступных щелей. Потом вынырнул и встряхнулся так, что пыль стала столбом. – Против нынешних втрое дороже идут, а если монетки с профилем Кандура попадутся, то впятеро и поболее заработать можно, а уж ежели знать, к кому ткнуться… Их некоторые чудаки в качестве талисманов на счастье берут. Ну и как тебе, Кейр, теперь денежная философия Осы?

– Я же сказал, для магевы она действует, – остался при своем мнении воин. – Мой конь кладов не ищет, зато отборное зерно, зараза, жрет в три пасти.

– Оса, а Дэлькор больше ничего не хочет поискать? – заискивающе поинтересовался сильф, потершись о мою щеку и умильно посверкивая зеленущими кошачьими глазищами.

– Фаль, ты же еще маленький, зачем тебе такая прорва денег? – безбожно перевирая Остапа Бендера, удивилась я неожиданному проблеску жадности у малютки. Уж не начался ли у него второй приступ золотой лихорадки?

– А когда у вас много денег, вы водите меня в сладкую лавку, – бесхитростно отозвался сильф, мечтательно облизнув ротик и погладив пальчиками животик.

– Мы тебя и так туда сводим, – пообещала я, и Фаль, добившись того, чего хотел, блаженно замурлыкал.

– Да уж, тут денег хватит, чтобы все лавки сластей в городе купить, – объяснив телохранителю, о чем идет речь, ухмыльнулся Лакс. – Останется, чтобы Кейра в оружейные сводить и все, что его душе угодно, взять, да еще королями в Мидане жить.

– Я получаю оговоренную плату – серебряк в неделю, – напомнил воин и прищурился, всем своим видом показывая, что ни от кого не примет подачек.

– А на твою зарплату никто и не покушается, – нашлась я, – это премиальные, выплачиваемые по усмотрению работодателя из свободных активов.

Телохранитель заморгал, поскреб щеку, похмурился для порядка, но возражений моему объяснению не нашел, а потому серьезно кивнул, принимая условия игры. В глазах еще светилось подозрение, что в чемто я его провела, но как именно и в чем, он, не имея юридического образования, сообразить не мог, а потому сдался. Вот и правильно, не фиг спорить с магевой, когда она тебе добра желает. Полностью согласный со мной Лакс улучил мгновение и заговорщицки подмигнул, одобряя шутку над воином. Не все тому над съеденными букетами смеяться.