– Оо, – переварив мое краткотелеграфное сообщение, протянул юноша, вероятно, впечатлившись и проникшись.

Я же в свою очередь, продолжая игры в светскую болтовню, спросила пусть и не в столь изысканной форме:

– А ты в Мидане живешь или погостить приехал?

– Я состою в свите владетеля Амрика, – гордо и чуть ли не с облегчением, вот наконец его спросили о чем подобает, объяснил лорд. – Мой повелитель прибыл в Мидан по приглашению бургомистра на празднование совершеннолетия его дочери в начале прошлой луны, стало быть, в сезон Васильков.

– И все празднует? Титаническая выносливость! – изумилась я талантам аристократа. Гулять почти месяц без перерыва. Какую же печень надо иметь и луженый желудок! Наверное, от пещерных людей, голодавших месяцами, а потом впрок нажиравшихся от пуза, унаследовал.

– Нетнет, торжества по случаю именин Вальтины закончены. Однако воля богов была такова, что, очарованный душевной красотой девушки, владетель возжелал взять ее в жены. Завтра первая помолвка, – поведал Фелик печально. То ли процедуре сочетания повелителя законным браком надлежало вызывать столь меланхоличное настроение, то ли аристократ не одобрял избранницу хозяина и потому тайно скорбел. Фривольные мыслишки по поводу третьего мотива я придержала, почемуто юный всадник выглядел таким свежим и невинным, что пошло ерничать на его счет мне не хотелось даже мысленно. Вот уж под чьим портретом можно было подписать «ангел чистой красоты» и не соврать ни одним словом. Между тем непорочный юноша провел нас через высокую арку на соседнюю улицу и констатировал:

– Вот мастерская господина Гирцено!

Фелик указал на здание из розоватого камня, весь первый этаж которого украшали цветные витражные окна в полный рост, а дверь, хоть и деревянная, была инкрустирована стеклом так, что казалась еще одним окном из двух створок. Я бы так и решила, если бы не полукруглое розовое каменное крыльцо с парой статуй мускулистых обнаженных кавалеров, похожих на атлантов, но подпирающих карниз лишь одной рукой, вторыми парни держали перила. Выглядело это весьма стильно.

Не знаю, подглядывали ли за улицей откудато изнутри дома или имелась другая система оповещения, однако, стоило нам спешиться у крыльца, как прибежала парочка весьма опрятно одетых отроков и забрала поводья. Изящный дверной молоточек, которым стукнул по круглой чеканной пластине Фелик, издал весьма приятный глубокий звук.

Створки распахнулись, и нас пропустили в широкий холл с устланной ковром лестницей на второй этаж. Шторы трех сортов – легкие прозрачные, полупрозрачные и тяжелые обрамляли окна. Свет, льющийся через разноцветные стеклышки, игривыми зайчиками скакал по стильной обстановке. Но, между прочим, большая зала, куда нас препроводили, выглядела еще более стильно и оказалась снабжена – вау! – мягкой мебелью. Это был первый образчик продукции легкой промышленности, представший перед моими глазами в новом мире.

Казалось, мы пришли не к портному, пусть и самому популярному портному Мидана, а в модный салон. Из тех, куда так престижно считалось быть приглашенным в позапрошлом веке. Я тут же села в кресло, проверяя, так ли оно удобно, как кажется. Оказалось, еще удобнее, ворсистая ткань и подушки ласкали тело.

Разрешилась тайна цветных стекол. В этом экстравагантном, вредном для мелкой работы освещении никто не думал шить и кроить. Тут принимали клиентов и производили на них впечатление. Судя по Кейру, сквозь сосредоточенную бдительность которого проглядывала оторопь, Гирцено или его имиджмейкер свое дело знали.

– Лорд Фелик! Какая приятная неожиданность! – громкий, но не лишенный приятности чуть хрипловатый мужской голос возвестил о прибытии хозяина. – Всетаки решили заглянуть на вторую примерку?

– Нет, нет, я полностью доверяю вашему вкусу и мастерству, – рассыпался в комплиментах юный дворянин, общаясь с Гирцено практически как с равным, безо всякой примеси высокомерия. То ли юноша вообще не страдал аристократической надменностью в тяжелой форме, заставляющей дворян морщить носы, цедить слова и бросать спесивые взгляды, общаясь с выходцами из низов, то ли мастер одежд достиг высочайшей степени известности. Того уровня, когда ремесленник превращается в почитаемого всеми художника и ни одна, даже самая родовитая тварь, не посмеет задеть его.

Пока Гирцено и дворянин упражнялись во взаимных расшаркиваниях, я изучала портного, или, уж если говорить более возвышенно, местного модельера. Впечатляющей его внешность не назвал бы и льстец, но нечто оригинальное в строении тела имелось. Полагаю, имей Чарли Дарвин во время создания теории происхождения человека тело портного как единственный образец, и история могла выйти другая. Более всего Гирцено напоминал не обезьяну, а кузнечика. Несуразно тонкие, как ручки у метлы, и какието ломкие на вид руки, голенастые ноги с сильно выступающими коленями делали мужчину лишь весьма отдаленно похожим на хомо сапиенса. Однако элегантная одежда в темнозеленых и светлокоричневых тонах частично компенсировала огрехи сложения, а худощавое лицо с орлиным носом, узкогубым, весьма подвижным ртом и яркими, прозрачноголубыми с зелеными ободками глазами излучало энергию и обаяние. Быстрая речь (Гирцено почти проглатывал последние слоги в словах) говорила о непоседливости и буйном темпераменте.

Изящную фразу извинения за незапланированный визит Фелик (меня, кстати, так и тянуло обозвать его Феликсом, это имя переводится, если мне не изменяет склероз, как «солнечный», что точно соответствовало внешности юноши) закончил информацией о том, что он привел Гирцено очередного восхищенного клиента, жаждущего сделать заказ.

– И что же именно вы хотите? – Польщенный щедрыми похвалами, вываленными на голову, Гирцено обратил благосклонный взор на Кейра, профессионально оценивая его стати и прикидывая, как именно нарядить его наилучшим образом.