Арсений не мог бы сказать, отчего выступили слезы. От злости, ярости, бессилия и может быть - от разочарования: его умелый сильный командир - п о п а л с я! позволил себя скрутить! Ведь судя по отметке часового табло, его схватили уже давным-давно, он даже не побегал, не подурачил как следует сиволапых деревенщин!

"Спокойно, Сеня, спокойно. Забудь о том, что кое-кто из этих мужиков читает еле-еле. З д е с ь это не показатель, образованный мой. Эти люди - н а с в о е й з е м л е, - зазвучал в голове рассудочный голос диверсантки.
– Борис мог попасть в засаду, мог угодить в какую-то колдовскую ловушку Фаины. Успокойся. Мы проиграли первый бой, но не битву. Если к нам до сих пор не пришла Жюли, значит она рядом с Борисом. Она знает, где его держат - выведет".

"К трупу?!"

В оконную фанерку постучали, привлекая внимание пленника. На полу завозился, заскулил Примак.

– Заткнись, - рыкнула ему Миранда.
– Не с тобой говорить хотят.

– А ты кто такой, кто такой, сучонок?!
– заерепенился старатель.

Миранда треснула его носком кроссовка в ребра. Примак заткнулся.

– Эй, ты!
– прозвучал с улицы негромкий голос.

"Видишь, Сенька, как нас уважают, - усмехнулась диверсантка.
– В подвал больше не суются. Пуганные".

– Поговорим?
– продолжал взывать к диалогу голос, в котором пленники опознали усача Назара.

– Валяй!
– звонко и насмешливо крикнула Миранда.

– Фотку - видел?

– Ну.

– Понимаешь, что у нас заложник есть? Что если дернешься, он за тебя по полной ответит?

– А сам ответить не боишься?

– А мы посмотрим после, кто отвечать будет, - не обидевшись на ответ Миранды, издевательски насмешливо хохотнул Назар. Дальше его голос зазвучал приказывающее, строго: - Сейчас мы выпустим тебя из подвала. Пойдешь с нами.

– А если не пойду, а побегу?

– Пуля догонит.

– Это Фаина так решила - стрелять мне в спину, да?

Назар на несколько секунд замолк. Подумал.

– Я тебе не в спину, в ляжку с пятисот шагов залеплю. Хочешь попробовать?

– Не хочется. Отпирайте засов, я выхожу.

Для Арсения Миранда составила более развернутый ответ:

"Сразу рыпаться не будем. Усач сказал "пойдешь", может быть, они сами отведут нас к месту, где Бориса держат. Там, наверняка, и Жюли где-то поблизости, вместе прорываться легче будет".

Над головой пленника откинулась крышка подпола, браво поигрывая плечами, Арсений-Миранда выбрался наружу. В просторную светлую комнату с иконами и прочной деревянной мебелью. Помимо суровых иконописных ликов комнату украшали присутствием четыре вооруженных мужика со свирепыми обветренными рожами. Подручные шаманки стояли по углам, держали парнишку-заключенного под перекрестным обстрелом.

"Ух! как нас встречают!
– чуть нервно пошутила диверсантка.
– Но стоят обормоты - не грамотно. Если б захотела..."

"Не надо. Мы решили, что пока сопротивляться не будем".

Назар показал дулом на расстеленную поверх табуретки одежду, буркнул:

– Снимай свое. Переодевайся.

– А это, типа, обязательно?
– нахально улыбнулся пленник.
– Или пора в чистое прикинуться?.. Так я лучше в своем, в привычном...

– Поговори мне. Делай, что велено и язык попридержи.

"Будем переодеваться", - вздохнула Миранда и взяла с табуретки холщевые штаны, рубаху-косоворотку из домотканой ткани с вышивкой по вороту.

– Носки дадите?

– Босиком пойдешь.

– Замерзну.

– Не успеешь.

"Вечер перестает быть томным, - высказалась диверсантка. Под длинным рукавом штормовки Миранда держала нож с открытым лезвием.
– И что бы тебе, Сенька, "выкидуху"-то с кнопочкой не приобрести!.. Её бы я нашла куда припрятать!"

Медленно подняв правую руку, Миранда вытащила из-под рукава нож и осторожно, глядя на мужиков, положила его на тумбу:

– Не будем нервничать, господа, - улыбнулась мужику, чьей палец, как заметила пришелица, напрягся на курке.
– Мы люди доброй воли. А бабушке потом пол от крови отмывать...

Ерничая и издеваясь над охранниками, Арсений-Миранда переоделся в просторные штаны, длинную рубаху, поерзал телом, проверяя все ли удобно, не жмут ли порты в шагу, не мешает ли косоворотка поводить плечами.

– Что-то он у нас разговорчивый больно, - не выдержал наиболее нервный охранник, палец коего уже побелел от напряжения на курке.
– Может - вразумить?