Шрифт:
…«обморочным упоением»… «ни на что на свете». – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 531].
«Тоска по родине стала для меня делом чувственным и частным». – [Там же].
…«каракуль таврической сосны», «решительно напоминавшие Багдад»… – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 526].
«Я безмерно счастлив и так взволнован и печален сегодня…» – Письмо Набокова Е. И. Набоковой. 26 апреля 1920 г. Архив Владимира Набокова [Бойд 1. С. 209].
«Всякий раз, что удавалось посетить Прагу, я испытывал в первую секунду ту боль, которую чувствуешь перед тем, как время, застигнутое врасплох, снова натягивает его привычную маску». – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 351].
«Так что я по-своему унаследовал восхитительные подобия, все красоты неотторжимых богатств, призрачное имущество – и это оказалось прекрасным закалом от предназначенных потерь». – [Там же. С. 343].
«Каково было бы в самом деле увидать опять прежние мои места, мне трудно представить себе». – [Там же. С. 531].
Глава VII
«Зеркало насыщено яркостью, шмель, влетевший в комнату, бьется о потолок. Все так, как должно быть, ничто никогда не изменится, никто никогда не умрет». – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 377].
«Она думала… о разлитой в мире несметной нежности; об участи этой нежности, которую либо сминают, либо изводят впустую, либо обращают в безумие». – Знаки и символы [ССАП. Т. 3. С. 237].
«…Первые существа, почуявшие течение времени, были также и первыми, умевшими улыбаться»… – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 328].
…«солнечного зайчика»… – Ада [ССАП. Т. 4. С. 278].
«Мы можем узнать время, узнать, сколько сейчас времени. Но Времени нам никогда не узнать. Наши чувства просто не годятся для его восприятия. Это все равно как…» – [Там же. С. 541].
«Мы ощущаем его как движение, потому что оно есть среда, где происходят развитие и изменение или же где вещи статичны, как станции». – Ежегодник, 1951. Архив Владимира Набокова [Бойд 2. С. 456].
«Восемьдесят лет промелькнули быстро – будто стеклышко заменили в волшебном фонаре». – Ада [ССАП. Т. 4. С. 558].
«Да, но вот это-то все несомненно… реальный, беспримесный факт – этот лес, этот мох, божья коровка у меня на ноге, этого ведь у нас не отнимешь, правда? (и отнимешь, и отняли). Все это сошлось воедино здесь, и как ни искривлялись тропинки, как ни дурачили друг дружку, как ни плутали, а все-таки здесь они встретились неотвратимо!» – [Там же. С. 152].
…«нам никогда не удастся вкусить от истинного Настоящего, которое представляет собой миг нулевой длительности». – [Там же. С. 528].
«Цветение Настоящего»… – [Там же. С. 526].
…«тишина чистой памяти». – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 584].
«Гамак и мед: и восемьдесят лет спустя он с юношеской пронзительностью исконного счастья вспоминал о поре своей влюбленности в Аду». – Ада [ССАП. Т. 4. С. 73].
«Гамак его отроческих рассветов – вот середина пути, в которой память сходится с воображением. В свои девяносто четыре он радостно углублялся в то первое любовное лето, не как в недавнее сновидение, но как в краткую репризу сознания, позволявшую ему перемогать ранние, серенькие часы между слепым сном и первой пилюлей нового дня». – [Там же].
«В 1884 году, в первое мое лето в Ардисе, я совратил твою дочь, которой было в ту пору двенадцать лет. Наша опаляющая любовь продлилась до моего возвращения в Риверлэйн; в прошлый июнь, четыре года спустя, она расцвела сызнова. Это счастье было величайшим событием моей жизни, я ни о чем не жалею». – [Там же. С. 299].
«Признаюсь, я не верю во время»… – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 434].
…«сверкающее „сейчас“»… – Ада [ССАП. Т. 4. С. 533].
…«сладкую дрожь, какую испытываешь, углубляясь в глухие улочки чужих городов и хорошо сознавая, что ничего ты на них не найдешь, кроме грязи, скуки, брошенных мятых жестянок и звероватых завоев завозного джаза, несущихся из сифилитичных кафе. Нередко ему мерещилось, что прославленные города, музеи, древние пыточные застенки и висячие сады – это всего лишь метки на карте его безумия». – [Там же. С. 433].
«Чистое Время, Перцептуальное Время, Осязаемое Время, Время, свободное от содержания, контекста и комментария». – [Там же. С. 515].
Глава VIII
«Лист, душист, благоухает, роняет – мгновение, за которое все это случилось, кажется мне не столько отрезком, сколько разрывом времени, недостающим ударом». – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 501].
…«обрушил безжалостные сарказмы»… – [Там же. С. 520].
…«никогда, никогда писателем не будет». – [Там же].
«И, еженочно умирая, / я рад воскреснуть в должный час, / и новый день – росинка рая, / а прошлый день – алмаз». – Письмо Набокова Е. И. Набоковой. 26 ноября 1921 г. [Бойд 1. С. 223].
«Этот стишок докажет тебе, что настроенье у меня всегда радостное. Если я доживу до ста лет, то и тогда душа моя будет разгуливать в коротких штанах». – [Там же].
«Прокатят века, – школьники будут скучать над историей наших потрясений, – все пройдет, все пройдет, но счастье мое, милый друг, счастье мое останется, – в мокром отражении фонаря, в осторожном повороте каменных ступеней, спускающихся в черные воды канала, в улыбке танцующей четы, во всем, чем Бог окружает так щедро человеческое одиночество». – Письмо в Россию [ССРП. Т. 1. С. 162].