До лучших времён алмазы лежали аж до осени девяносто первого года, но они оказались вовсе не лучшими. Полковнику Ларионову было сказано что алмазы были рассыпаны с борта резиновой лодки по всей реке, о чём он и доложил начальству.

Туристы из Европы спокойно провели на берегах Лунгвебунгу две недели, разыграли свой приз и убрались восвояси немало насмешив ангольцев и юаровцев. Тот племенной вождь, наследника которого замели марксисты, получил своего сына назад, но никакого нападения на офис УНИТА в Лукуссе так и не произошло, а спустя пять дней после того, как спецгруппа полковника Ларионова улетела в Европу, в этом городке разразился страшный, но очень тихий скандал. Страшен он был своими последствиями, так как едва только выяснилось, что покупателю было предложено заплатить огромную сумму денег за речной песок и гальку, кара Жонаса Савимбе немедленно постигла сначала перевозчиков алмазов, а затем тех коммандос, которые их охраняли. Всех этих бравых вояк, палачей и садистов, после жестоких пыток казнили.

Следопыты из батальона «Буффало» после этого прочесали весь буш вокруг Лукуссе на пятьдесят километров, но ничего не нашли, хотя и прошли по схрону советских разведчиков раз двадцать, а то и все тридцать. В краже алмазов, о которой в общем-то не говорили вслух, подозревали кого угодно, только не Курта Вайсмана и его помощников, которые в то время были всецело заняты тем, что всячески угождали туристам из Европы. На них тоже никто не стал вешать собак, хотя они и намыли за две недели алмазов весом в добрые двести карат, но все их чуть ли не торжественно сдали в офисе УНИТА местному политическому бонзе и даже сфотографировались с ним на память. По какой-то странной прихоти судьбы никто из местных руководителей повстанческого движения не пострадал и в какой-то степени причиной тому стала эта фотография, подаренная бывшему управляющему покойного плантатора Луиса Гомеша.

В ноябре девяносто первого, когда гражданская война в Анголе была официально закончена, из Москвы пришла шифровка, в которой подполковника Ломоносова Центр извещал о том, что в их деятельности в провинции Мохико Россия больше не нуждается. Что делать с агентурной сетью и как вообще выбираться из Анголы, сказано не было. Им даже не дали зелёной тропы, по которой они могли беспрепятственно покинуть страну. Подполковник Ломоносов, у которого у самого была на руках жена с двумя детьми, был поставлен перед фактом, что Родине не нужны не только её агенты в Анголе, но и собственные граждане. Об агентах он мог позаботиться и позднее, но поскольку Москва не ставила перед ними никаких сроков, то в первую очередь им нужно было побеспокоиться о самих себе.

Курт Вайсман к этому времени уже настолько освоился в провинции Мохико, что даже создал небольшую горнодобывающую компанию, которая взялась за разработку пусть и небольшого, но довольно прибыльно алмазного месторождения и они каждый месяц продавали компании «Де Бирс» по полторы, две тысячи каратов алмазов. Хотя из них лишь двести пятьдесят, триста каратов алмазов относились к сорту «Д», в год эта добыча приносила до пяти миллионов долларов чистой прибыли. Можно было, конечно, плюнуть на всё и остаться в Анголе, но тогда родная контора могла нанести внезапный удар. Тем более, что отец Леонарда уже ушел из «Леса». Поэтому он решил поставить вопрос на голосование и решить, что им теперь делать. После непродолжительного молчания майор Ермолаева сказал:

— Лёнчик, давай продадим всё к чёрту, деньги заскирдуем в Гибралтаре и вернёмся домой, а там посмотрим, что к чему, и будем принимать окончательное решение.

Главное поскорее убраться отсюда, пока они сюда не направили чистильщиков. Я их, конечно, вычислю, но только вот со своими воевать неохота.

Леонард тут же спросил:

— Всё это и нашу компанию «Логос», Макс?

Максим Еромолаев отрицательно замотал головой и пояснил, что он имел ввиду:

— Нет, «Логос» мы просто переоформим на Жоао и обяжем его кормить всю нашу агентурную сеть. Их, слава Богу, немного и к тому же мы этих ребят кое-чему научили, так что они не будут Жорику обузой. Где он ещё найдёт себе таких бойцов?

— Упреждая следующий вопрос, он добавил — За его лояльность по отношению к этим парням я полностью ручаюсь, Лёнчик. У меня на него столько компромата, что его родной папаша львам скормит. Так что тебе остаётся только подумать над тем, кому мы сможем продать три мешка алмазов, а там добрых две трети это отличные камни первой воды. Худо бедно, а нам за них в «Де Бирсе» отвалят не меньше двухсот миллионов и даже не спросят, откуда мы их взяли, да, они и сами догадаются.

— Если не больше. — Вполголоса ответил Леонард и громко сказал, хлопая себя по бёдрам — Если не открутят нам за это всем головы. То, что такая большая партия не попала тогда на чёрный рынок, это конечно здорово, в «Де Бирсе» нам за это памятник поставить должны, но вот как они будут вывозить алмазы из Мохико, это большой вопрос. Они ведь могут и потребовать, чтобы мы доставили их в Йоханнесбург, что не есть хорошо.

Макс был непреклонен:

— Лёнчик, пока мы не ввяжемся в драку, всё равно не разберёмся, а потому я предлагаю тебе отправить Камиллу с детьми в Европу, чтобы она залегла там на дно, а потом мы займёмся этим делом с чистой совестью. Раз наша Родина дошла до ручки, хотя мы делали всё, чтобы этого не случилось, значит нам самое время начать думать, как выплывать из этого водоворота. Ты же сам понимаешь, Лёнчик, что всё это только начало. Дальше будет ещё хуже. Лично я ничуть не удивлюсь тому, что нас по возвращении из Анголы ещё и ошельмуют вдобавок ко всему. От такой Родины всего можно ожидать.

Подполковник Ломоносов предупреждающе поднял руку и строгим голосом сказал:

— Макс, ты мне это брось. Родина это не та сволота, которая въехала в Кремль, а нечто большее.

Через две недели Камилла вместе с детьми-погодками, девочкой и мальчиком, вылетела сначала в Рим, а затем, словно в воду канула и её дальнейший путь уже никто не мог проследить, но спустя два месяца она уже была в Хельсинки. Как раз в это время её муж продал алмазы представителю компании «Де Бирс» за двести сорок три миллиона долларов и капитан Иконников, который лучше всех разбирался в банковских делах, погоняв деньги по всему миру тихо и незаметно приземлил их на счёте оффшорной компании «Интертрейд», принадлежащей пяти друзьям-разведчикам.