К счастью, змеи наши были еще неопытные и не знали, что в таких случаях надо кусаться. Они просто брызнули врассыпную, а я подпрыгнул – приземлиться я уже не успел, Ворон подхватил меня в воздухе и понес в комнату Лады.

Действительная ситуация оказалась хуже воображаемой. Лада совсем не рыдала, уткнувшись в подушку. Она сидела на постели и тупо глядела в окно. А вокруг нее – на полу, и на постели, и даже на ее коленях резвились золотистые и зеленые змейки. По-видимому, неподвижную Ладу они воспринимали как неодушевленный предмет. Своего рода деталь обстановки.

– Лада! – заорал я. – Оглянись вокруг! Посмотри, что ты наделала!

Лада встрепенулась, метнула в мою сторону гневный взгляд, и я втянул голову в плечи. Мне казалось, что моя шкура уже запахла паленым. Но молнии в ее взоре исчезли, и я уцелел. Зато Лада увидела всех этих чешуй-чатокожих и…

Ну вы знаете, как ведут себя женщины в таких ситуациях. Она, конечно, завизжала, конечно, подскочила вверх – и зависла в воздухе. Змейки посыпались с ее колен, как сухая хвоя с новогодней елки, выброшенной после праздников на снег. От визга Лады полопались стекла в витринках стенки и рассыпались в мелкую хрустальную труху вазочки, рюмочки, бокальчики и бокалища – все то, что я так тщательно мыл и перетирал перед Новым годом по поручению домовитого Домовушки. К счастью, оконные стекла не пострадали. К еще большему нашему счастью, змеи оказались существами довольно хлипкими: тоже не выдержали акустического удара и под действием звуковой волны рассеялись мелкими частичками краски. И весь пол в комнате стал позолоченным. Ворон с облегчением выпустил меня из клюва, и я рухнул на кресло, потревожив при падении Петуха, не проснувшегося даже от визга Лады. Петух недовольно заквохтал, вспорхнул, приземлился на спинку второго кресла и снова сунул голову под крыло. А Ворон перевел с облегчением дух и разразился нравоучительной сентенцией по поводу того, что при любых обстоятельствах необходимо учитывать возможные последствия своих действий, и что эмоции – это, конечно, важно, но куда важнее помнить об ответственности за судьбы и жизни домочадцев, и что, поскольку Лада позволяет себе непродуманные и рискованные действия, то пусть она будет готова к самому худшему, что только можно себе представить, – к потере наследственных прав, например, или к гибели кого-либо из нас. Ворон даже употребил выражение «к трагической гибели».

Дальше я не слушал. Я побежал в кухню – посмотреть чем закончилось нашествие змей на холоднокровных и на Домовушку.

У страха глаза велики – это я не про себя, это я про Ворона. Он переживал, что Домовушка в случае перекидывания в таракана может послужить пищей для какой-нибудь змейки. Ворон не учел Домовушкиных размеров – в виде таракана он, Домовушка, был длиннее самой длинной змейки раза в два. Сомневаюсь, чтобы его могла проглотить даже очень прожорливая змейка. Ужалить – да, но, судя по жизнерадостности всех присутствующих в кухне, обошлось без жертв.

Домовушка – тараканом, разумеется, как всегда при сильном испуге, бегал по потолку. Паук тоже вылез на потолок, а паутина его, размещавшаяся на дубовой поросли подоконника, переливалась зеленым и золотистым – акустический удар сработал и на кухне, заставив змей рассыпаться. Жаб плавал в аквариуме Рыба, а сам Рыб сидел в своем подводном гроте мордой внутрь и хвостом наружу. На всякий случай я спросил:

– Все целы?

– Ой, Кот! – захлебываясь от восторга и пережитого ужаса, квакнул Жаб и выпрыгнул из аквариума. – Такое было, такое было!.. Они как поползут!.. Они как зашипят!.. Рыб перетрухал, всунулся в грот, а я решил, что ему плохо, и прыгнул помогать, если что – возраст все-таки!.. А Паук бегом наверх! А Домовушка – в таракана, и тоже наверх!.. А они все ползут!.. А они все шипят! А потом раз – и рассыпались, когда сирену включили!

– Это не сирена была, – сказал я, – это была Лада.

Жаб не понял.

– Ну это Лада визжала, – пояснил я. – От испуга.

Домовушка шлепнулся на пол, встал уже в нормальном, более привычном для нас виде – лохматым-волосатым – и схватился за веник. Выметая сухую краску и осколки зеркал, он ворчал, что деются самые невероятные невероятности, творятся самые ужасные ужасы – а все отчего? А оттого, что некому задрать юбчонку да надавать ремешком по мягким частям, возомнила, вишь, себя взрослою, дитя безразумное, непутевое…

Зато как разинул пасть Пес, вернувшись домой с утренней прогулки по магазинам! Даже сумку с покупками выронил.

– А где?.. – спросил он, когда обрел дар речи. – Где аллея? Где цветы? Что случилось?!

– Да ничего особенного, – мурлыкнул я, усаживаясь на свою подушечку поудобнее, – твоя обожаемая Лада чуть нас всех не скормила кобрам…

Нет, он неисправим. Он кинулся в комнату, наступив попутно в лужу молока – конечно, оно разлилось, когда сумка с продуктами вывалилась из его разверзнутой пасти. Он подскочил к Ладе, успевшей уже спуститься едва ли не с потолка и лежавшей теперь ничком на постели. Он заскулил, завилял толстым хвостом, просунул голову под руку Лады и ткнулся носом в ее подмышку. Лада пошевелилась.

– Это ты, Пес, – сказала она скучным голосом. – А меня, ты понимаешь, бросили…

И разрыдалась.

Несколько особей все-таки спаслись. Я имею в виду змей. Они расползлись по дубовой поросли – я думаю, что именно эта поросль и спасла их, приняв на себя основную тяжесть акустического удара, – а потом они вылезли наружу, но мы уже не были так испуганы и позволили себе немножко великодушия. Мы оставили их в живых. Правда, «в живых» – это сильно сказано. Как я и думал, змеи состояли в основном из краски и позолоты, поэтому их вряд ли можно было отнести к живым существам. Они питались силикатным клеем и акварельными красками, а потом, когда запасы клея и краски кончились, Лада скормила им немного лака для ногтей, и лак этот пришелся им весьма по вкусу. Они больше ничего не желали потреблять, кроме лака, и устраивали прямо-таки демонстрации, выстраиваясь в ряд на своих хвостиках и дружно расправляя капюшоны, украшенные золотыми или зелеными очками. Ели они мало, поэтому Домовушка, покладистый после всех перенесенных ужасов, дал добро на кормление «ужиков», как он их называл, дорогим и дефицитным лаком. От лака они быстро толстели и очень красиво блестели, а если учесть, что любимым их развлечением было свиваться друг с другом в различные узоры, то они здорово украшали наш быт. Для них выделили отдельную трехлитровую банку и поставили на подоконнике, рядом с аквариумом. Рыба. А когда Лада принесла немного люминесцентной краски и уговорила змей ее, эту краску, съесть, то мы смогли еще и экономить на свечах: змейки стали очень ярко светиться в темноте, и этого свечения нам хватало для освещения кухни, когда выключали электричество – на два часа в день. В общем, Домовушка был доволен, чего нельзя сказать о Жабе.

Жаб ворчал, что вот опять Лада завела себе любимчиков, и ладно бы мягких и пушистых – к этому он уже привык и с пристрастием Лады к теплокровным тоже смирился. Но эти – они даже не холоднокровные, у них вообще крови нет, так же как и других органов и членов – хвосты да очки с капюшонами. Сплошные ядохимикаты! И что Лада в ядохимикатах этих нашла?

А Лада с некоторых пор очень полюбила наблюдать за причудливыми узорами, в которые сплетались наши змейки, и могла следить за ними часами, усевшись на мое место и положив подбородок на руки, а локтями упершись в подоконник. Она даже и свет в кухне тушила, чтобы лучше видеть.