– Ой, Воронок, ты б не врал, сразу видно же! Хоть ты и краснеть не могёшь, – напевно произнес Домовушка, устраиваясь на стуле с неизвестно откуда взявшимся в его лапках вязанием. Может, он его на время своей трансформации в таракана прятал за пазухой? – Краснеть ты не могёшь, говорю, однако же перья у тебя на маковке дыбом от твоего вранья встают.

– Давай колись! – поддержал его Жаб. – Мы ж все равно кое-что слышали…

– Подслушивать нехорошо, – каркнул Ворон довольно кротко. И обратился к нашему рыцарю без страха и упрека: – Пес, как же ты?..

– Я считаю, что вы не вправе шептаться, – сказал Пес, подумав. – Дело у нас общее, и решать мы его должны сообща. А ради Лады я не только подслушивать, ради Лады… – Он издал короткий стон.

– Ну ясно, на костер и на плаху, – пробормотал Паук тихо, но, как всегда или почти всегда, его услышали все. – Дело не в Ладе, товарищи! – продолжал он, почти не повысив голос. – Дело в том, что Кот нуждается в практике на местности, и Ворон, как наставник, просит моего совета, как поступить. Есть опасность – если я правильно вас понял, Ворон, – что Кот, применяя свои специфические навыки, может наломать дров. Устроить ДТП, например, или какую-нибудь другую катастрофу, возможно, и с порчей государственного имущества. И – не дай бог, конечно! – даже и с человеческими жертвами. Будь наш Кот обыкновенным, котом по своему рождению, этого нельзя было бы вменять ему в вину, такова кошачья природа, и не нам котов судить. Однако Кот наш по сути своей человек, и если налицо преступный замысел, то есть сознательное причинение ущерба частному либо юридическому лицу, то Кот, разумеется, будет считаться преступником и должен будет отвечать по закону…

– Ни по какому закону я отвечать не буду, – сказал я. Дело представилось мне в совсем новом и не сказать чтобы приятном свете. – Я – кот, котов не судят!..

– Да, но совесть?.. – тихо возразил Паук.

Я замолк на полуслове. С совестью лучше не связываться. Мое пылкое воображение заработало, подсказывая мне, что может случиться. Вот я перебегаю дорогу молодому человеку, он спотыкается, падает на проезжую часть и попадает под машину. «Скорая», милиция, летальный исход и судимость у ни в чем не виноватого шофера, потому что убийство есть убийство, даже если совершено без умысла и за рулем машины.

Вот я чихаю на молодого человека, и в его делах наступает резкое ухудшение, он лишается работы, друзей, близких и в приступе депрессии выбрасывается из окна.

Вот я навожу на молодого человека порчу своими зелеными глазами, и – … (см. предыдущий абзац).

– Он будет осторожен, – угрюмо сказал Ворон. – Он не настолько сильный маг, чтобы принести значительный вред избранному нами субъекту. В самом худшем случае объект эксперимента ожидает сенная лихорадка. В лучшем же случае субъект отделается легким испугом.

– Нет! – заорал я. – Я начинающий!.. Я, может, и слабенький, но я могу не соразмерить свои силы!..

– Я согласен с Котом, – тихо сказал Паук. – Тонкая работа требует мастерства и опыта. А начинающий – маг он или плотник, это не имеет значения – наломает дров.

– Ну я о том же и говорю! – каркнул Ворон хрипло и раздраженно. – Если у него не будет практики, он никогда и ничему не научится! А практики у него не может быть до тех пор, пока не появится подходящий объект приложения сил! А сейчас у нас на редкость удачное стечение обстоятельств…

– Неудачное! – крикнул я. – Мы же о нем ничего не знаем! А может, у него были веские причины, чтобы бросить Ладу! Может, у него ребенок от другой женщины родился, и ему теперь жениться надо, если он честный человек! Или, может, он нехорошей болезнью заразился! Или его в командировку посылают сроком на пять лет! Или он шпионом работает, и его на родину отзывают!

– Нечего всяким шпионам к нашей Ладе лезть! – крикнул кто-то, я даже не разобрал кто.

Я завелся. Иногда это со мной бывает.

– А что, если шпион, так и не человек? Шпион тоже влюбиться может! Не предавать же ему родину из-за какой-то там любви!

Пес даже взвыл от негодования:

– Из-за какой-то – нет, а из-за Лады не только родину предать, кого угодно предать можно!..

Я внезапно успокоился. Ночь прошла без сна, близилось утро, и, наверное, поэтому мне в голову пришла такая чушь – насчет шпионов, и эту чушь я развил в сюжет небольшого шпионского романа, знаете, в бумажном переплете, а на обложке – голая баба или труп с ножом в груди. Но чушь эта, подхваченная Псом и услышанная со стороны, отрезвила меня – я всегда отличался способностью к здравому мышлению даже в момент большого эмоционального напряжения. И тут я весьма кстати вспомнил свой собственный опыт удачной мести.

– И вообще, – сказал я спокойно и с достоинством, – я отказываюсь от задуманного по моральным соображениям. Месть – дело плохое, к тому же обоюдоострое оружие. Месть сладка, пока она еще в замыслах и мечтах, осуществленная, она становится противной и горькой, и после нее бывает нравственное несварение… Свет не мил.

– Это если ты отомстил недостаточно серьезно, – каркнул Ворон, и его круглый глаз, обращенный в мою сторону, сверкнул кровожадным желтым огнем. – А если твоя месть, обдуманная и выношенная со всем тщанием, на которое ты способен, осуществлена в полном объеме и привела к желаемому результату, то…