– Это хорошо! Кто видел? Где и когда порезал?

– Сестра и тётка. Дома. Утром. Часа два назад.

– Дома у кого?

– У меня…

– Это хорошо. Бывает. Потом что?

– Они все орать начали, сестренку уложил в кровать, оделся и ушёл.

– По дороге кого-нибудь знакомых встретил?

– Нет. Не было никого.

– Кто он тебе?

– Муж… тётки моей. С ней… живёт.

– Что у тебя дома он делал?

– Живут они с тёткой там. Тётка, вроде как, за нами с сестрой приглядывает, чтоб в детдом не забрали.

У нас родители погибли. Давно уже.

Мужчина тоже достал сигарету и закурил.

–...Домой тебе нельзя. Да и в городе не стоит оставаться. Телефон, если есть, отключи.

Куда ударил ножом?

– В ногу. Насквозь. Телефон отключил сразу как ушел.

– Насквозь… Это хорошо. Врачам легче рану обрабатывать будет.

И хотел ударить в ногу или так получилось?

– Хотел! Он сидел.

– Он сидел, а ты стоял… Значит, в шею не захотел ударить?

– Не захотел!

Они сидели, курили, смотря на воду.

– А кто он вообще такой? – нарушил молчание незнакомец.

– Сожитель? Весь из себя… Пальцы веером, на них кольца наколоты. Наглый.

– Кольца?.. Прекрасно! Тем более домой тебе нельзя.

Думаю, разрулим как-то ситуацию. Только время нужно. А деваться тебе, похоже, некуда… Учишься?

– В школе. Но не хожу. Нас там много таких. Числиться числимся, а… учителя говорят, чтоб не приходили лучше совсем. Весной закончу. В магазине работаю… и на стоянке помогаю.

– На учете в ментовке?

– Нет! Было один раз. Так… случайно.

– Ты выглядишь взрослее. Спортом занимаешься?

– Занимался. Боксом. Потом сделали секцию платной. В «качалку» изредка хожу, когда время или желание есть. Но там тоже платить надо…

– Как зовут тебя? Меня – Пётр Николаевич.

У меня завтра утром уходит машина с грузом на Урал. Водителю нужен напарник. В дороге, где-как подсобить, если что. За машиной приглядеть на стоянках. Сбегать туда-сюда. Два-три дня туда, столько же обратно, там день-два. На всё неделя.

Пусть неделя, но не один все-таки. Если согласен, то завтра, рано утром выезжаете.

Но сегодня надо будет все документы на тебя оформить. Трудовую книжку завести. Инструктаж. Много чего. Если согласен…

А я в это время разузнаю всё. Решай! Страну посмотришь. Не один –великое дело! Не согласен – тебе виднее.

Через пять минут за мной машина придёт.

Пашка сидел, разглядывая свои руки.

– Ну, смотри сам! – Пётр Николаевич встал, взял сигареты, сунул их в карман и огляделся по сторонам.

– Поеду! Павлом меня зовут. Павел Сергеевич.

– Чтоб разговоров не было, при людях называй меня дядей. У них меньше вопросов возникнет – тебе меньше ответов придумывать надо. А сестра? Младше? Старше? Как зовут?

– Наташа. Младше. На три года младше.

– Паша и Наташа…

Ей надо как-то сообщить о твоих планах. Но, звонить ей нельзя. У тебя что-нибудь есть такое своё, что она узнать сможет?

– Нет. Могу записку написать. …Вообще-то… вот… – Пашка достал ключ, на котором был брелок – смеющийся медвежонок. – Она подарила.

– Прекрасно. Давай его мне. И телефон свой отдай, чтоб не смущал тебя. Приедешь – обратно получишь. На, пиши свой адрес, – Пётр Николаевич протянул листок бумаги и ручку. – Напиши заодно ей что-нибудь и распишись, как обычно расписываешься. У тебя есть условный звонок в дверь?

– Есть… Короткий «бип», на счёт «пять» – длинный, на счёт «два» – короткий. Давно уже такой… Всегда был, – Пашка оторвался от писанины и посмотрел на реку, что-то вспоминая.

– А вон и машина за нами, – Пётр Николаевич повернул голову к выходу аллеи. – Пойдём.

Пашка сел первым на заднее сидение большого чёрного автомобиля и стал оглядываться.

Петр Николаевич достал тонкий чёрный телефон.

– Владимир Петрович! Не вели казнить, а вели миловать! Не нужда бы великая, так и не звонил бы. Некому завтра на Урал ехать. Кланяюсь в пояс и слёзно молю. Знаю, что ты только с рейса, но кто, как не старая гвардия – опора и гордость, выручит в тяжёлую минуту.

…И ещё! Сделай одолжение. Напарником с тобой племяш мой пойдёт. Пригляди за ним. За вину по рукам и голове не бей. Купи там всё на него, что в дорогу полагается, а он рассчитается потом.