…Петька подложил под себя ногу и сел на неё. Земля была ещё сырая, но пикулька уже то тут, то там выкинула маленькие зеленые иголки.

– Лето скоро, – сказал Петька, глядя на них, – Опять папка дома бывать не будет.

То посевная эта, то уборка у них.

…Морковка эта ещё...Уток на реку опять гонять, корову встречать. Тебе хорошо – ваша Марта сама домой идет, а Зорька дура–дурой. Уже подгоню к калитке – нет мимо норовит пройти. Телкой была дура–дурой, уж скоро старуха, а… хоть кол на голове теши. Может Дунька её образумит.

– Телку-то Дунькой назвали? – спросил Женька, тоже глядя на пикульки.

– Дунькой! Мамка назвала, как продавщицу в сельпо. Папка орал, что не дело так, – по-человечески. А мамка сказала: «Не хочешь Дунькой, давай Нинкой назовем. Только из твоих подружек Дунька-то больше всех на корову-то похожа». Батя махнул рукой: «Дунька, так Дунька».

Дунька, дунь–ка! – Петька протянул открытую ладонь в сторону Женьки, дунул на неё и засмеялся.

…«Стартовую площадку» сделали быстро. Однако оказалось, что вода «уходит», пришлось идти за водой, прежде чем в неглубокой ямке образовалась лужица.

Петька расколол кусочек карбида на торчащем из земли камне ударами кирпича, сложил осколки на его макушке, откуда-то из «за пазухи» достал тетрадь в клеточку и вырвал из неё листок. Взял прут и плотно обернул кончик его листком бумаги. Посмотрел на Женьку.

– Давай!

Женька взял кусочки карбида бросил их в воду и накрыл «Великой стеной» с дыркой, плотно вдавив края банки в землю.

Из дырки в дне банки показался сначала еле заметный, потом отчетливо видимый «дымок», который, распрямляясь, становился все заметнее.

Петька зажег лист бумаги на конце прута и поднес его к вырывающемуся из отверстия серому потоку.

– Тттыд! – раздался хлопок, и банка улетела высоко вверх.

– Заканско! – Петька улыбался, – Заканский карбид! Лучше, чем в прошлом году. Я правильно дырку маленькую, сделал. Видел, как высоко, – стал он тараторить, туша бумагу и побежал за банкой.

… Потом заваливали банку землей. Потом клали на неё кирпич. То Петька, то Женька бегали, стараясь его поймать, падающий вместе с банкой.

– Все! Вечер скоро. Давай гранату делать. Бери «огнетушитель» и неси воды, – кивнул Петька на восьмисотграммовую бутылку. Сказал и застыл.

Женька посмотрел на Петьку и почему-то вспомнил картинку из книги, где был нарисован какой-то застывший пятнистый лопоухий пес с поднятой лапой и далеко вытянутым носом.

– Огнетушитель! Вот что надо! – тихо произнес Петька, – Женьк! Кроме школы ты где–нибудь видел огнетушитель?...

– Вроде нет, – Женька остановился на пол дороге.

– Найдем! – сказал Петька и сам себе кивнул с таинственной улыбкой.

… Решили начать с «малой».

Петька долго подгонял пробку по горлышку бутылки. Он, то вкручивал её, то вынимал, внимательно разглядывал, потом подстругивал ножом, опять вставлял, опять вынимал.

– Готово! – сказал он показывая Женьке пробку из акации длинной сантиметров пятнадцать, – Заряжай.

Женька налил в бутылку воды на треть, показал Петьке, тот кивнул.

Взял, распотрошил паклю и стал небольшими порциями просовывать её в горлышко бутылки, где она, расправляясь, ложилась на поверхность воды.

Когда «плотик» был готов, он стал аккуратно выкладывать на него кусочки карбида, изредка, молча, поглядывая на Петьку. Тот кивал, и очередной кусочек отправлялся в горлышко.

– Хватит. Давай отойди, – Петька отстранил Женьку и аккуратно вставил пробку в бутылку. Придерживая левой рукой бутылку, он стал несильными ударами кирпича вгонять пробку все глубже и глубже.

– Петьк! Хватит. Горлышко лопнет. Хватит! – Женька сидел на корточках, наблюдая за Петькой. Было жарко.

– Всё! – Петька осторожно взял бутылку в руки, – Стой здесь. Ложись, говорю! – он повернулся к Женьке.

– Куда ложись? – Женька смотрел то на Петьку, то на мокрую землю.

Петька остановился. Посмотрел на бутылку.

– Пойдем к снегу. Как черти будем иначе, – сказал он и, медленно переступая, небольшими шажками пошел к ложбинке.

– Лег? – спросил он, не поворачиваясь.

– Лег, – сказал Женька, лежа на снегу и чувствуя, как к коленкам подкралась вода.

Петька горлышком вниз воткнул бутылку в сугроб, бросился к Женьке и рухнул рядом.

Оба затихли.

– Карбиду мало, – через какое-то время тихо сказал Женька.