Но вот хлопнул выстрел, потом еще и еще. Я вскочила на лошадь, с остальными в поводу (а три лошади в поводу на таком галопе вовсе не просто, скажу вам!) лечу прямо к столбу. Один повод я потеряла, но лошадь все равно не отставала от прочих. С седла видно все, что происходит.

Четыре собаки из шести поражены стрелами - работа Идаха! Стрела торчала из спины одного из надсмотрщиков. Майораль залег за пыточным столбом и отстреливался из пистолета, и по нему в двенадцать копыт прогрохотали три коня, и еще в одного стражника я разрядила пистолет прямо с седла. Тем временем оказались убиты последние собаки. А четверо против четверых - это была уже не схватка.

От ближайшей стены отделились три грозные фигуры - Факундо и Каники с ружьями у плеча, Идах с натянутым луком.

Испанцы храбры против безоружного и слабого. В равной схватке девять из десяти трусы. Надсмотрщики, побледнев, побросали оружие. Женщина, взвизгнув, попятилась - но сзади нее стояла плотная стена негров. Ни один не убежал, несмотря на то, что несколько человек было ранено. Стена не расступилась под наведенным дулом пистолета, и тогда хозяйка, повернувшись, швырнула пистолет в проходивших мужчин - видно, расстреляла заряд.

Все было кончено в несколько минут. Связать оставшихся стражников, забить им кляпами рты тоже много времени не заняло. Сеньорита бегала глазами по сторонам, и в руке у нее был кинжал - очень тонкий, с лезвием, извивающимся, как след змеи. Вид у нее был такой, словно она готова заколоть себя, но не сдаться. Виду этому я знала цену и подошла к ней, даже не перезарядив пистолет. Протянула руку и сказала:

– Дай!

Сверкнула глазами, выругалась как шлюха и отдала.

Лентами с ее же платья стянула ей руки и завязала рот.

Каники тем временем приказал неграм убираться в загон:

– Эй, вы, пошевеливайтесь! Вам придется посидеть натощак, потерпите, если хотите, чтобы шкуры остались целы.

Его узнали. Не потому, что знали в лицо - так далеко он не заходил, зато доходили слухи. Его имя так и шуршало в толпе, за которой он запер тяжеленные двери.

Мы вскочили на коней. Солнце касалось краем зарослей кустарника на склоне горки. Через седло у Каники мешком висела владелица усадьбы Вильяверде, где мы пробыли незваными гостями минут десять в общей сложности.

Отдохнувшие лошади взяли в галоп. Пересекли плантацию тростника, въехали в заболоченный лесок в пройме ручья, притока Дамухи, еще засветло успели проехать милю вверх по течению, но с наступлением темноты выбрались на берег, потому что болото кишело крокодилами.

Сзади было тихо. Может быть, кто-то и слышал перестрелку, но к стрельбе в Вильяверде соседи уже привыкли, а потом пока еще распутают следы... Мы решили не останавливаться до самой пещеры и прибыли туда в середине следующего дня.

И мы устали, и лошади измучились, когда наконец водворились в свое подземное убежище. Сеньорита в полуобморочном состоянии сидела на седле у Филомено. На круп коня переместить ее было нельзя, свалилась бы, так что куманек был вынужден придерживать ее одной рукой за талию, поминутно отмахиваясь от завитых волос, лезших в лицо. Почему-то он не догадался обрезать их ножом, а я почему-то не напомнила.

Только в пещере мы наконец смогли рассмотреть как следует пойманную пташку. Ей развязали руки, сняли тряпки с лица и привели в чувство холодной водой.

Совершенно заурядная блондинка лет тридцати пяти, не толстая, но в теле, не красавица и не урод - так себе на внешность. Странное выражение на лице - смесь страха и высокомерия.

– Что вы будете со мной делать?
– спросила она.
– Я голодна и смертельно устала.

– Мы тоже, - отвечала я не без юмора, - поверь на слово, не меньше твоего.

Мужчины с любопытством прислушивались к разговору - один распаковывал седельные сумы, другой разводил костерок, третий укладывал на место сбрую с расседланных лошадей.

– Вы не посмеете меня убить! Если бы вам надо было меня убить, вы бы это сделали еще в Вильяверде.

– Почему же не посмеем?
– спросила я. Тут она вспылила и ответила даже с придыханием:

– Потому что ни одно вонючее черное животное не посмеет поднять руку на белую женщину благородного происхождения. Потому что вы знаете, что вам за это будет, собачьи отродья.

– А знаешь, - сказала я, - я уже отправила на тот свет одну благородного происхождения даму.

– Почему же ты не убила меня сразу?
– спросила она запальчиво.