Все оказалось просто. Пабло плохо привязал веревку, которой тянули наверх снасть, узел развязался, тяжелые смоленые канаты рухнули вниз. Боцман действовал по привычке. Он сразу понял, кто причиной, и заехал виновнику в рыло. Он оправдывался тем, что и белому матросу заехал бы так же, потому, мол, что вина непростительная, даже для сухопутной крысы.

По сути, боцман был прав. Каники кивал, соглашаясь, но покусывал губы. Потом отвел меня и Мэшема в сторону.

– Объясни тому парню, что боцман прав, - сказал Мэшем.
– За такое полагается бить.

– Объяснить-то я объясню, - сказал Каники.
– Только этим делу не поможешь. Пабло парень злопамятный, а ваши запомнят, как он ударил боцмана - двойное нарушение всех правил.

– Да за такое полагается линьков.

Филомено лишь усмехнулся.

– А знаешь, что будет, если я его накажу? Мы получим войну в команде. Тебе это надо? Мне тоже ни к чему. Их надо помирить.

– Всемогущий боже, как их помиришь?
– воскликнул Мэшем.
– Гляди, они опять начинают!

Начать-то им не дали, обоих держали крепко, но многоярусная ругань поднималась выше мачт.

– Слушай меня, - сказал Каники.
– Их надо посадить под замок.

– А Джаспера за что?
– возмутился старик.

– В одну каюту, - продолжал кум, не слушая его. Тут-то дошло и до меня:

– Выпивки хоть залейся и что получше из закуски...

– Женщин на выбор...

– И пусть сидят там пока не надоест...

– Пока не помирятся!

Ох, как мы хохотали! Сэр Джонатан, когда я перевела ему, тоже ржал по-жеребячьи.

Сказано - сделано. На глазах у оторопевшей команды обоих водворили в одну из пустых кают. Никто ничего не понял. Когда туда понесли несколько бутылок хорошего вина, окорок, лепешки, фрукты, по толпе пошел ропот. Когда в эту же каюту водворили умытых и наряженных Эву и Долорес - до всех дошло. Гогот и соленые шуточки продолжались до вечера, мешая работе, - из каюты доносились то песни, то хохот, то притворный женский визг.

– Гениально придумано, - сказал Мэшем.
– Ты прав: ссору гораздо надежнее погасить шуткой, чем наказанием. Слушай, может, все же пойдешь ко мне на службу, а? Ты парень грамотный, выучу тебя навигации. Подумай-ка: первый в мире черный штурман. Идет?

Молчаливая усмешка была ему ответом. Нет, морская карьера не соблазняла Каники. Чертов полукитаец умел заглянуть чуть-чуть вперед и понять, что проку из этого не будет.

На другое утро каюту открыли. Там стоял такой перегар - хоть топор вешай. На одной койке лежал Прыгун в обнимку с Эвой, на другой тщедушный боцман обнимал пышные телеса мулатки, и все четверо были вдрызг пьяны. Их не стали трогать, обе парочки под насмешки со всех сторон выползли из постелей лишь к обеду. Работать они не годились. Зато весь день на палубе царил смех.

Боцман Джаспер нас с тех пор зауважал. Он тоже говорил мне "леди" и "мэм", и не стеснялся выражать свое отношение в комплиментах самых возвышенных, вроде:

– Сатана в юбке, не баба!

Мне это нравилось больше, чем самые лестные оценки бедер, талии и груди. Таких на меня тоже сыпалось немало, особенно когда мужа не было поблизости.

Но был один обожатель молчаливый и серьезный, не опускавшийся до пошлых комплиментов. Он был единственный, кого отметил Факундо, внимательный по долгу:

– Смотри-ка, младший хозяин глаз с тебя не сводит.

Не сводит и не сводит, что с этим делать? Главное, я на него не очень-то смотрела, и мой умница муж знал, почему:

– Зелен виноград, когда еще дозреет! Не бывал в переделках - бьюсь об заклад, что эта у него первая, не видал чертей близко. Белым воздыхателем тебя не удивить, а Федерико Суаресу, например, - он в подметки не годится.

Тем временем ремонт судна был почти завершен. Надо было делать прочие дела.

Все имущество с барки перенесли на корабль, оставив небольшой запас провизии и бочонок с водой.

Каники сказал:

– Едете со мной.

Поехали Факундо и я, и конечно, с нами увязался Пипо. Идах остался "для порядка, чтоб пугать", а также для того, чтоб ухаживать за Серым. Для порядка же, во избежание неприятностей, с нами ехал и мистер Санди.

Вышли из бухточки затемно, а к вечерним сумеркам уже кудрявились перед носом мангровые заросли, куда несла барку высокая приливная волна. Ловко и быстро мужчины сняли мачту, Филомено пересел за руль, и барка медленно втянула свое грузное тело в одному ему известный проход. Внизу шелестела соленая вода, вверху смыкались корявые ветви. Темнота стояла непроглядная. Каники на корме толкал барку шестом, пока она не заскребла днищем по илу.

– Вы же ее не сдвинете потом с места!
– удивленно сказал Санди.

– Ее на руках отсюда вынесут, - проворчал Гром, поняв вопрос.

Мы ехали набирать себе попутчиков в Африку. Желающих было более чем достаточно - только свистнуть.

Хорошо, что я не стала одевать в дорогу новое великолепие. На мне был матросский костюм и кожаный пояс с вооружением, а ноги оставались босы. Кто не был бос, тому пришлось разуться, прежде чем лезть в жидкую грязь и пробираться по ней на ощупь. Хороши же мы оттуда вылезли!