А вот за столом девчонок не было. Плов-шашлык они только подавали и виноградный сок. Я про себя порадовался, что не надо отбиваться от выпивки. Мне и сок этот по большому счету нельзя. И белые лепешки в основном вприглядку. Зато баранины, особенно такой постной, можно хоть две порции.

Аминатка, видно, перехватила чего-то на ходу. Ее отпустили с нами, под честное слово Петровича, что я ее обратно довезу.

Васька по дороге удивлялся:

– Ну и стреляет твоя мама! Это что, все чеченские женщины такие?

На что получил ответ неожиданный:

– Мама у меня не чеченка, она даргинка из Дагестана. А стрелять ее отец уже здесь учил. Говорил, их в первую зимовку здесь волки в осаду взяли и чуть не прорвались в загон. Ружье лишнее было, а толку что - она не знала, с какого конца за него взяться. Теперь - пусть попробуют!
– она засмеялась.

– Это так точно, - согласился я, припомнив внушительную батарею Садоевых.

– Вот и вы учитесь, - ввернул Петрович.
– С вас только патроны. Самые дешевые, учебные для мелкашки - двести двадцать пачка. С более дорогим и сложным не заморачивайтесь, не надо вам такого пока. Поскольку вам патронов не продадут, то с вас только деньги.

Подъехали к дому тренера, выгрузили его сумки, одну с оружием, а другую с гостинцами, и как-то неожиданно получилось, что мы оказались у него на просторной кухне за чаем.

Чай в глиняном чайнике оказался зеленым. Чашки тоже были глиняные, без глазури, только украшенные китайскими иероглифами по бокам. Я посмотрел на плошки с угощением - может, там тоже есть рисовое печенье? Нет, только пирожки, их пекла мать сенсея, Марья Кондратьевна. А в доме жили они вдвоем. Я это вычислил в прихожей. Там стояли только мужские ботинки и старушачьи боты. Ни сапожек на каблуке, ни детской обуви.

Васька, бестактный человек, так и спросил:

– Вы, Вячеслав Петрович, не женаты?

Я подумал, сейчас вкатит ему сенсей подзатыльник. Нет, усмехнулся и сказал:

– Я, ребята, вторично холост. Но прошу об этом больше не спрашивать и невест мне не сватать. Ясно?

– Осс, - ответила за все Аминатка и сама влепила Ваське подзатыльник:

– Балбес!

Так и просидели за чаем до самой тренировки. Дома я не был день-деньской. Но поскольку мне названивали каждые час-полтора, то старики не особо беспокоились.

Так и прокатились все каникулы: стрельба, потом чистка ружей, этому нас тоже научили. Раза три спарринговали с парнями Сдоевыми, цепкие, хваткие ребята, одно слово - борцы, на захват подпустил - считай, пропал, не выпустят. Потом катание с девчонками. Мелкие бестолковились, отец махнул на них рукой и велел занятия прекратить и вернуться помогать матери. Но Аминат к концу недели довольно уверенно переключала скорости и почти не глушила машину на старте. Потом - к Петровичу, пить зеленый чай с пирожками и разговаривать на всякие-разные темы.

У него хорошо сиделось и разговаривалось. Ни телевизора, ни компьютера принципиально сенсей не имел. Дивидюшник только, на котором нам показывал бои и тренировки знаменитостей, начиная от Брюса Ли и кончая Федором Емельяненко. Вообще жил очень просто: в комнате ничего лишнего, все излишества у него размещались во дворике, оборудованном для тренировок. Но туда нас, как он объяснил, пригласит только тогда, когда мы сдадим хотя бы на красный пояс. То есть к лету, если постараемся.

А на второй день после начала занятий в школе мы вляпались в драку.

Точнее не сказать: именно вляпались. А попробуй не вляпайся.

Как получилось? Мы и в школе продолжали держаться вместе втроем - как-то уже привыкли. С Аминат мы и так сидели за одной партой, не разлей-вода, а на перемене к нам присоединялся Васька, и мы болтали о своем, нам интересном. Тренировки и стрельбище. Остальным это было неинтересно и вообще-то незачем. Не велел нам трепаться перед посторонними Петрович, и Ваха дочке то же самое говорил. Десять минут у окна в коридоре, а потом звонок, и по партам, благо классы рядом.

Короче, расклад такой: мы с Васькой стоим спиной к окну, Аминатка перед нами, что-то рассказывает. А сбоку подходит одиннадцатиклассник Вадя Цвеленев и внаглую хватает Аминатку за задницу.

Та разворачивается и вкатывает ему классическую оплеуху - аж голова мотнулась у Вади, хоть он и ростом под два метра.

Вадя с криком:

– Сука, нацменша, тебе белый человек одолжение делает!
– одной рукой бьет Аминат по лицу, та блокирует - это уже на автомате, это же первое и ежедневное упражнение, - а второй хватает за грудь.