– Я буду умолять тебя на коленях, если ты захочешь. Я просто подумал, что это, должно быть, будет выглядеть довольно дешево, после… Могу я объяснить тебе, почему мне так нужен этот вертолет?

Она серьезно кивнула, очевидно, стараясь скрыть свой собственный ужас от ситуации в которой они все находились. Она была такой обычной худенькой девушкой, пытался убедить он себя, но на приеме у Ханны, когда Уинфрит невероятно шикарно одела ее, она была почти пугающе красива. На ней было потрясающее золотистое платье, прекрасно сочетающееся с ее светло-русыми волосами, весь ее облик был сравним с Канарскими алмазами за несколько миллионов долларов. Но несмотря на все это, цепляло тебя именно лицо. Огромные глаза цвета глубоких бассейнов в джунглях – аквамариновые, самого насыщенного синего оттенка. Красивый широкий рот, который пытался быть строгим, но слишком часто трепещущий, чтобы это у него получалось. Он не видел никакой косметики. Да и никакой макияж, драгоценности или другие украшения не могли быть более привлекательными, чем это невольное трепетание ее рта.

Кем была эта девочка?

Эш был экспертом примерно в полдюжине вещей. Одной из них были женщины. Если бы он попробовал, то смог бы найти к этому не нуждающемуся в косметике ребенку ключ, который раскрыл бы его природу… Но он не пробовал. И дело было вовсе не в том, что по обе стороны от нее всегда стояла пара двуногих сторожевых псов, Киерлан Драке и Мэл Харман, каждый из которых сейчас впивался в него взглядом, будто желая, чтобы тот упал замертво без дальнейших проволочек. Дело было в пульсе на ее шее. Вампиры всегда следят за горлом противника. Эта девочка не была удивлена, как могли бы подумать вы, глядя на то, как дрожит ее рот, и она не была просто напугана… она была в ужасе. Ее сердце стучало настолько тяжело, что оно почти сотрясало ее тело, одетое в широкое платье. И если вертолет давал ей хоть какое-то успокоение… понятно, что Тьерри дал ей его не без причины, Эш найдет другой способ добраться до Мэри-Линетт. Он уйдет прежде, чем отберет у этой девочки последнюю успокаивающую ее вещь.

Он резко развернулся.

– Прости, что побеспокоил тебя, – проговорил он, отворачиваясь.

Он думал: «Что же еще? Машина?», – когда почувствовал мягкую руку на своей. А затем он услышал самые прекрасные слова за всю свою жизнь.

– Не уходи.

Потом он повернулся, боясь даже надеяться, а она продолжала. В его голове пронеслась дикая мысль:

«У нее красивый голос, молодой, но очень мягкий».

– Вертолет на самом деле вовсе не мой. И у меня в действительности нет никого, кого бы можно было спасти там…

– А Алан и его дети? – предложил один из двух сторожевых псов.

– Ее отчим и сводные братья и сестры, – перевел другой.

– Эта область не подвержена нападению, я найду иной способ…

Эш внутренне застонал. Нет.

– Нет.

Сара смотрела упрямо.

– Да.

– Я имел в виду «нет».

– А я имела в виде «да».

Эта девушка оказалась столь же упряма, как и Мэри-Линетт. Он не предполагал, что такое вообще возможно.

– Прежде чем это опустится до уровня смехотворного благородства, – сухой голос Квина перекрыл возникшие в комнате перешептывания, – мы можем уладить это прямо сейчас. Бросьте монетку.

– Монетку? – спросил кто-то. – Для решения такого жизненно важного вопроса?

– Нет, – неожиданно властно сказала Сара. – Мы сами решим это. Каждый из нас воспользуется вертолетом: сначала один, затем другой. – И тут она сделала нечто совершенно неожиданное, от чего Эш почти подскочил. Она повернулась к нему и проговорила: – Расскажи мне о Мэри-Линетт.

Эш открыл рот и тут же захлопнул его. Он действительно хорошо знал женщин. И он держал пари, что у него уже есть ключ к этой. Но было ли это справедливым? Он немного подумал и решил, что было, когда жизнь Мэри-Линетт поставлена на карту. Не могло быть не правильным показывать этой девушке, Саре, насколько она походила на его М’Лин.

– Она любит гулять по ночному лесу, – медленно произнес Эш. – Она знает все возможные виды растений. Именно там, ночью, она, наконец, приняла то, что является моей духовной супругой, – добавил он. Слова теперь приходили быстрее. – Но даже когда она узнала, что мы духовные супруги, она не позволила мне сделать ее вампиром… А нужно иметь очень твердый характер и огромную силу воли, чтобы отказать мне, когда я чего-то хочу.

Сара слегка вздрогнула. Эш мог понять это так же ясно, как если бы она сказала вслух: «У меня не твердый характер, но я никогда не стала бы вампиром».

Потрясающе. Ко всему прочему, у нее было предубеждение против пьющих кровь. Эш поморщился прежде, чем смог остановить себя, Сара отступила на шаг.

– Это то, как я был воспитан, – мягко произнес Эш. – Я не думаю, что ты действительно можешь представить это, но попытайся подумать, например, об Амишах[4]. Я рос в изоляции так же, как и они. Единственные традиции, о которых я знал, были те, что создала моя семья. У нас не было рабов. У нас были… человеческие слуги. С ними не обращались плохо.