Я придержала его руку:

– Райан, пожалуйста. Мне и без того досталось. Тебе нужно ехать.

Он раздул ноздри:

– Я не оставлю тебя. Даже не думай.

Я забрала у него губку, не обращая внимания на то, что белоснежное полотенце запятналось розовым.

– Всего на несколько часов.

Я попыталась ободряюще улыбнуться, чувствуя себя такой же грязной, как губка в руке.

Он чуть скривил губы и покачал головой:

– Не могу.

Я перехватила взгляд Дэвида, надеясь, что он догадается больше не маячить в номере. Я собиралась оказать ему огромную услугу.

– Не оставишь нас на минутку?

По моему мнению, Дэвид знал меня достаточно, чтобы понять разумность моих действий. Майк, благослови Господь его чистую душу, выставил всех за дверь.

Райан стянул рубашку и швырнул на пол:

– Не пытайся меня уболтать! Я не уйду!

Его тон исключал возражения. Я смирилась с фактом, что нынче всяко никуда не поеду, тем более на роскошный обед с премьер-министром Франции и его семейством.

– Мир не перевернется, если я не приду на премьеру.

Это он так считает. Может быть, он прав, но фанаты точно осатанеют.

Райан откупорил бутылку воды и уставился на меня:

– В чем дело?

– У тебя обязательства, – промямлила я.

– Мне до лампочки.

Я несогласно помотала головой, понимая, что он находится в стрессовом состоянии, которому я была причиной.

– Это твоя карьера, твой фильм. Я не позволю тебе все разрушить. Только не ради меня.

Я порылась в сумке в поисках чего-нибудь вроде аспирина.

– Я не пойду без тебя, – нахмурился Райан.

Я остановилась перед ним по пути в ванную:

– Нет, пойдешь.

Едва я повернулась к двери ванной, ребра снова пронзило болью.

Задрать блузку и бегло взглянуть в зеркало хватило, чтобы подтвердить мои худшие опасения. На талии была огромная иссиня-черная отметина длиной как минимум дюймов шесть. Она напомнила мне сумеречное небо, упакованное в боль. «По крайней мере, не справа, как после машины, но в остальном очень похоже».

Райан задохнулся:

– А это что, черт возьми?

Он испугал меня. Я быстро опустила и одернула блузку.

Тут он впервые увидел и глубокий порез с тыльной стороны предплечья. Его длинные пальцы сомкнулись на моем запястье.

Я выдернула руку, украшенную после падения набухшим красным шрамом и множеством ссадин.

– Ерунда.

– Черта с два! – Он приступил ко мне и попытался задрать блузку, но я держала ее крепко. – Дай. Мне. Взглянуть, – велел Райан, цедя слова сквозь зубы.

Было понятно, что он не просит. Его терпение лопнуло.

Устав от борьбы, я молча уступила. Глаза Райана сошлись к переносице, как будто тоже от боли.

Я не знала, что сказать, кроме как снова попросить прощения, и опустила блузку, словно та могла скрыть мой позор.

– Пожалуйста, поезжай на премьеру. Я и так за один только день испоганила тебе карьеру.

Я пустила воду, намереваясь промыть раны под душем, а заодно спрятать слезы, пока не захлебнулась изнутри. Потом соберу вещи. Ощущение полного провала порождало во мне желание убежать и затаиться.

– Нет, солнышко. Сперва я о тебе позабочусь – это важнее.

Знал бы он, насколько совпадали наши чувства.

Райан осторожно прижался ко мне и бережно обнял за плечи, словно боялся сломать.

– И прекрати извиняться, прошу тебя. У тебя нет на это причин.

Я помотала головой и попыталась отстраниться. Господи, как же он ошибался!

– Мне надо было послушаться и никуда не ходить одной. А теперь… Теперь я нас обоих унизила. Я даже не понимаю, почему ты такой добрый со мной.

Лицо Райана выражало недоумение. Он высвободил руку и потянулся, чтобы выключить душ. Ванная превращалась в сауну, окутанную густым паром.

– Как по-твоему, будь у меня другая работа, твоя первая поездка в Париж сложилась бы иначе?

Я попыталась оттолкнуть его:

– Райан, не надо…

Он чуть запрокинул мне голову, отказываясь отпустить.

– Или, может быть, папарацци одолевали бы тебя во время прогулок по мирному иностранному городу? Вместо того чтобы любоваться видами на пару с тобой и защищать, как подобает мужчине, я снова бросил тебя на произвол судьбы. Как по-твоему, нравится ли мне это, горжусь ли я собой? Позволь доложить, что нет. А теперь я смотрю, как тебя покалечили, и…